«За рулем меня охватывает паника»

Валентина, 38 лет, замужем, работник образования

«Я больше не могу водить машину, хотя с 18 лет она была моей страстью. За рулем я чувствовала себя очень комфортно. Теперь же, стоит оказаться на автостраде и увеличить скорость (особенно если я еду в среднем ряду), у меня начинается паника. Охватывает неясная тревога, голова кружится, нога застывает на тормозе. Я съезжаю на обочину. И не могу вновь начать движение».

alt

Роберт Нойбургер: В такие моменты вы представляете какие-то сценарии развития событий на дороге?

Валентина: Я понимаю, что в потоке машин я не смогу остановиться, если это понадобится сделать. Меня словно что-то сковывает. Так что я перестала водить, и это сильно затрудняет мою повседневную жизнь. То же самое происходит и в бассейне. Плавая, я предпочитаю держаться возле бортика, иначе боюсь, что что-то случится, что я, например, потеряю сознание… А первый раз такую панику я пережила, когда была беременна. Я не понимаю, что со мной.

Р. Н.: У вас ребенок?

Валентина: У меня два сына. Младшему два с половиной года, старшему четыре. Когда они со мной, я еще меньше хочу рисковать за рулем…

Р. Н.: Вы замужем? Какие у вас отношения с мужем?

Валентина: Да, я замужем пять лет. У нас все хорошо.

Р. Н.: В прошлом у вас были какие-нибудь другие трудности, нарушения, например, питания?

Валентина: У меня не было. Но моя сестра, она старше меня на два года, страдает анорексией. Впервые она перестала чувствовать голод лет в 12 или 13. Она так и не поправилась. Это большая проблема нашей семьи…

Р. Н.: О ней заботятся ваши родители?

Валентина: Они только ею и занимаются. Она и ее анорексия ‒ их главная забота. Сестра живет одна, но рядом с ними и очень от них зависит. Она так и не смогла начать работать. Мы с ней иногда видимся у родителей, но нам трудно общаться. Она застряла в своих проблемах и говорит со мной только о нашем раннем детстве.

Р. Н.: Что случилось тогда, в детстве?

Валентина: Я не знаю. Но во всем, что с ней сейчас происходит, она винит родителей. Я не хочу слушать ее упреки, у меня нет желания слушать плохое о родителях, которые, конечно, делали ошибки, но все же… Я не думаю, что они в ответе за ее состояние.

Р. Н.: В чем она их упрекает?

Валентина: В том, что они многовато ее наказывали. Она была очень жестока и вызывала в ответ жестокость. Она доводила отца, а он не был склонен себя сдерживать. Она лупила мать, да и меня тоже!

Роберт Нойбургер (Robert Neuburger), семейный психотерапевт. Он возглавляет европейскую Ассоциацию «Центр исследования семьи» (CEFA).
Роберт Нойбургер (Robert Neuburger), семейный психотерапевт. Он возглавляет европейскую Ассоциацию «Центр исследования семьи» (CEFA).

Р. Н.: У вас не такая большая разница в возрасте. Какова была ваша роль в этих семейных отношениях?

Валентина: Я старалась оставаться вне этого и так защищала себя. У меня были школьные друзья. Я не слишком вмешивалась в конфликт сестры и родителей, у меня вообще было ощущение, что он меня не касается.

Р. Н.: Вы помните, как у нее началась анорексия?

Валентина: Сначала она села на диету, но потом так и не бросила ее.

Р. Н.: Ссоры, конфликты – все это было непросто для вас?..

Валентина: Да нет, не так уж сильно они меня затронули. Но вот то, что все заботились о ней, хлопотали и беспокоились – это я хорошо помню.

Р. Н.: Помимо трудностей с вождением машины вас беспокоит что-то еще?

Валентина (после паузы): : Мне сложно общаться с людьми, особенно на работе. Не замечая этого, я часто бываю груба, даже агрессивна и в то же время чересчур откровенна. Мои слова обижают других, но я это понимаю только спустя время. Сестра всегда упрекала меня за это. То, что я такая, мешает мне двигаться вперед.

Р. Н.: Как к этому относится ваш муж?

Валентина: : Нормально. Он терпеливый человек и хорошо меня знает. Но я сознаю, что порой захожу слишком далеко, даже с ним.

Р. Н.: А дети?

Валентина: У меня есть проблемы со старшим сыном. Он очень активный, беспокойный мальчик, не умеет расслабляться, с трудом засыпает… И меня не слушается.

alt

Р. Н.: Как ваша сестра относится к тому, что у вас есть муж и дети?

Валентина: Для нее это непросто – например, на нашу свадьбу она вообще не пришла. Когда у меня родились дети, стало полегче: она к ним привязалась. И это позволило сгладить наши отношения, теперь мы можем хотя бы иногда говорить о чем-то еще помимо ее жалоб.

Р. Н.: Вы рано перестали жить с родителями?

Валентина: : В 20 лет, как только начала работать. Сначала я семь месяцев жила с мужчиной, но он не хотел ничего строить вместе. Потом встретила будущего мужа, и его ожидания совпали с моими: он тоже хотел создать семью. Кроме того, он человек традиционных взглядов – как и я. Мы были на одной волне.

Р. Н.: По сути, у вас не было подросткового кризиса, не было юношеских конфликтов с родителями. Это потому, что у вас не оставалось выбора. Все принадлежало вашей сестре.

Валентина: Да, я всегда была разумной, умела контролировать любую ситуацию. Но теперь меня беспокоит ощущение, что мне больше ничего не подвластно, кажется, что моя жизнь ускользает от меня. У меня чувство, что я не живу свою жизнь, а смотрю на нее со стороны.

Р. Н.: У вас бывают фантазии? Желание собрать чемодан и уехать? Вы позволяете себе мечтать?

Валентина: Я вижу необыкновенные сны… Мне настолько хорошо в этих снах, что я стремлюсь ложиться спать как можно раньше. Мне очень нравится спать. Кроме того, я хочу покоя. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Р. Н.: Вы себе уже позволяли любовные приключения?

Валентина: Нет, разве что совсем в молодости… (Улыбается) Ведь я правильная, серьезная…

alt

Р. Н.: У меня такое впечатление, что вы живете на двух уровнях. Есть уровень «разумный», а под ним – то, что бурлит и иногда показывается на поверхности. Это проявляется в ваших небольших ухудшениях настроения, в ярких сновидениях, которые говорят об активности вашего бессознательного. И еще о том, что с вами происходит за рулем. У этого симптома есть и другой смысл (помимо буквальной невозможности вести машину). Когда я вижу, что в результате этой «невозможности» вы словно приковываете себя к дому, я понимаю, что происходит бессознательная борьба между вашими импульсами и вашим желанием оставаться разумной женщиной. У вас есть нереализованные желания и мечты… И вы «придумали» себе прекрасный симптом, который удерживает вас дома и не позволяет даже приблизиться к ним.

Валентина: Да, я, наверное, слишком негибкая.

Р. Н.: Это не так, но вы живете в «глухой обороне». Внутри вас есть существо, которое вы, возможно, просто не хотите знать. Сейчас вы на развилке – если так можно сказать, учитывая ваши трудности с вождением! Либо вы продолжите не замечать то, что бурлит внутри вас, и симптом, доставляющий вам неудобство, сохранится. Либо вы попытаетесь увидеть это. Многие думают, что, когда наши импульсы и желания прорываются в нас – это становится непредсказуемым, а значит, опасным. Но часто это не так. Напротив, это может принести облегчение. Я думаю, что «заставить вас говорить», начать психотерапию – не такая плохая мысль. Когда мы перестаем контролировать себя в такой безопасной обстановке, мы обретаем контроль в остальном.

Валентина: Но очень тяжело признавать, что у тебя что-то не так, что все не так.

Р. Н.: Я не думаю, что у вас все не так, все плохо. У вашей сестры все плохо, но не у вас. Просто в данный момент есть что-то в вас самой, что взывает к вам, о чем-то говорит вам, и нужно это выслушать в себе и понять. Это означает, что вам просто необходимо выпустить на свободу свое любопытство. Позволить проявить любопытство к самой себе.

Через месяц

Валентина: «После той первой встречи мне до сих пор немного не по себе. Но я рада, что решилась на консультацию, сделала шаг, который не могла сделать многие месяцы. Я не думала, что, когда тебя слушают, это так приятно. И я удивилась, насколько легко мне было говорить. С другой стороны, говоря о тяжелом периоде – о своем детстве, – я вспомнила то, о чем предпочитала забыть. Я думаю, что я пойду на психотерапию, потому что хочу избавиться от своей проблемы. Но я решила немного подождать, потому что боюсь, что меня это сильно растревожит. Боюсь прошлого».

Роберт Нойбургер: «Валентина дает нам повод вспомнить важное правило: не стоит атаковать симптом, пока неясна его функция. Можно было бы поддаться искушению и посоветовать ей обратиться к психотерапевту-бихевиористу, специалисту по психологии поведения. Учитывая, что ее симптом – фобия при вождении на автострадах – ограничивает ее возможности. Но, внимательнее ее выслушав, я понял, что этот симптом – проявление компромисса между ее новой потребностью – стать самостоятельной, освободиться от панциря вины, оторваться от своих зависимостей – и стремлением к стабильности, безопасности, а также и страхом покинуть домашний очаг. Вместо того чтобы пытаться устранить фобический симптом, который мог бы просто переместиться в другое место, лучше при помощи психотерапии помочь ей понять свои внутренние противоречия. Став бесполезным, симптом должен исчезнуть сам собой».

В целях конфиденциальности мы изменили имя и некоторые личные данные. Запись разговора публикуется с сокращениями и с согласия Валентины.