Почему я ничего не чувствую?

«И что я, по-твоему, должна почувствовать?» — этим вопросом моя 37-летняя подруга Лина завершила рассказ о том, как она поссорилась с мужем, когда он обвинил ее в глупости и лени. Я задумалась (слово «должна» плохо вяжется с чувствами) и осторожно спросила: «А что чувствуешь-то?» Настала очередь моей подруги задуматься. После паузы она удивленно сказала: «Кажется, ничего. А у тебя так бывает?»

Конечно, бывает! Но не тогда, когда мы ссоримся с мужем. Что я чувствую в такие моменты, я знаю совершенно точно: обиду и злость. И еще иногда страх, потому что представляю себе, что мы не сможем помириться, и тогда нам придется расстаться, а эта мысль меня пугает. Но я хорошо помню, что когда я работала на телевидении и мой начальник громко на меня кричал, я решительно ничего не чувствовала. Просто ноль эмоций. Я даже гордилась этим. Хотя назвать это ощущение приятным все же трудно.

«Совсем нет эмоций? Так не бывает! — возражает семейный психолог Елена Улитова. — Эмоции — реакция организма на изменения среды. Она затрагивает и телесные ощущения, и представление о себе, и понимание ситуации». Рассерженный муж или начальник — довольно существенное изменение среды, оно не может пройти незамеченным. Тогда почему эмоций не возникает? «Мы теряем контакт со своими чувствами, и поэтому нам кажется, что чувств нет», — объясняет психолог.

Мы теряем контакт со своими чувствами, и поэтому нам кажется, что чувств нет

Значит, мы просто ничего не чувствуем? «Не так, — снова поправляет меня Елена Улитова. — Мы что-то чувствуем и можем понять это, проследив за реакциями своего тела. Участилось дыхание? Лоб покрылся испариной? На глазах выступили слезы? Руки сжались в кулаки или ноги онемели? Ваш организм кричит: «Угроза!» Но вы не пропускаете этот сигнал в сознание, где он мог бы быть соотнесен с прошлым опытом и назван словами. Поэтому субъективно вы переживаете это сложное состояние, когда возникшие реакции сталкиваются с барьером на пути к их осознанию, как отсутствие чувств». Почему так происходит?

Слишком большая роскошь

Внимательному к своим чувствам человеку, наверное, труднее перешагивать через «не хочу»? «Очевидно, что чувства не должны быть единственным основанием для принятия решений, — уточняет экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. — Но в жесткие времена, когда у родителей нет времени выслушивать про чувства, дети получают скрытое послание: «Это опасная тема, она может разрушить нашу жизнь».

Одна из причин бесчувственности — отсутствие тренировки. Понимать свои чувства — это навык, который может и не развиться.

«Ребенку для этого нужна поддержка родителей, — указывает Светлана Кривцова, — но если он получает от них сигнал, что его чувства не важны, ничего не решают, не учитываются, то он перестает чувствовать, то есть перестает осознавать свои чувства».

Конечно, взрослые делают это не злонамеренно: «Такова особенность нашей истории: целые периоды общество руководствовалось принципом «не до жиру, быть бы живу». В ситуации, когда надо выживать, чувства оказываются роскошью. Если мы будем чувствовать, то можем оказаться неэффективными, не сделать того, что надо».

Мальчикам часто запрещают все, что ассоциируется со слабостью: печаль, обиду, усталость, страх

Дефицит времени и родительских сил приводит к тому, что мы получаем в наследство эту странную бесчувственность. «Другие модели не удается усвоить, — сожалеет психотерапевт. — Едва мы начинаем немного расслабляться, кризис, дефолт, а в конечном итоге страх снова заставляют нас сгруппироваться и транслировать модель «делай что должно» как единственно правильную».

Даже простой вопрос: «Хочешь пирога?» у кого-то вызывает ощущение пустоты: «Я не знаю». Вот почему так важно, чтобы родители задавали вопросы («Тебе вкусно?») и честно описывали то, что происходит с ребенком («У тебя температура», «Мне кажется, ты боишься», «Тебе это может понравиться») и с окружающими («Папа сердится»).

Странности словаря

Родители закладывают основы словарного запаса, который со временем позволит детям описывать и понимать свои переживания. Позже дети сопоставят свои переживания с рассказами других людей, с тем, что видят в фильмах и читают в книгах… В унаследованном нами словаре есть и запретные слова, которые лучше не использовать. Так происходит семейное программирование: одни переживания одобряются, другие нет.

«Программы у каждой семьи свои, — продолжает Елена Улитова, — они могут различаться и в зависимости от пола ребенка. Мальчикам часто запрещают все, что ассоциируется со слабостью: печаль, обиду, усталость, нежность, жалость, страх. Но разрешаются гнев, радость, особенно радость победы. У девочек чаще наоборот — разрешена обида, запрещен гнев».

Помимо запретов есть и предписания: девочкам предписывают терпение. А запрещают, соответственно, жаловаться, говорить о своей боли. «Моя бабушка любила повторять: «Бог терпел и нам велел», — вспоминает 50-летняя Ольга. — А мать с гордостью рассказывала, что во время родов она «не издала ни звука». Когда я рожала своего первого сына, я старалась не кричать, но мне это не удавалось, и было стыдно, что я не соответствую «заданной планке».

Почему я ничего не чувствую?

Назвать своими именами

По аналогии с образом мыслей у каждого из нас есть собственный «образ чувств», связанный с системой убеждений. «На какие-то чувства я имею право, а на другие — нет, или имею право только на определенных условиях, — поясняет Елена Улитова. — Например, можно злиться на ребенка, если он виноват. А если я считаю, что он не виноват, моя злость может вытесняться или поменять направление». Ее можно направить на себя: «я плохая мать!» Все матери как матери, а я не могу успокоить собст­венного ребенка.

Злость может прикрываться обидой — у всех нормальные дети, а мне вот такой достался, орет и орет. «Создатель транзактного анализа Эрик Берн считал, что чувства обиды вовсе не существует, — напоминает Елена Улитова. — Это — «рэкетное» чувство; оно нам нужно, чтобы с его помощью заставлять других делать то, что мы захотим. Я обижаюсь, значит, ты должен почувствовать себя виноватым и как-то загладить вину».

Если постоянно подавлять одно чувство, то и другие ослабевают, теряются оттенки, эмоциональная жизнь делается однообразной

Мы способны не только замещать одни чувства другими, но и смещать спектр переживаний по шкале «плюс — минус». «Однажды я вдруг понял, что не чувствую радости, — признается 22-летний Денис, — снег выпал, а я думаю: «Раскиснет, будет слякоть». День стал прибавляться, думаю: «Еще сколько ждать, чтоб стало заметно!»

Наш «образ чувств» и в самом деле часто тяготеет к радости или к печали. «Причины могут быть разные, в том числе нехватка витаминов или гормонов, — говорит Елена Улитова, — но часто такое состояние возникает вследствие воспитания. Тогда после осознания ситуации следующий шаг — дать себе разрешение на чувства».

Дело не в том, чтобы испытывать больше «хороших» чувств. Способность переживать печаль так же важна, как способность радоваться. Речь идет о расширении спектра переживаний. Тогда нам не придется придумывать «псевдонимы», и мы сможем называть чувства своими именами.

Чувства и время

Разобраться со своими чувствами поможет такая подсказка. Будучи отнесено к «своему» времени, чувство помогает решить проблему. В противном случае оно маскирует собой другое чувство.

Печаль говорит о том, что надо с чем-то проститься, о чем-то отгоревать, забыть или, наоборот, превратить его в воспоминание.

Страх призывает нас предусмотреть защиту от возможной опасности.

Гнев – сигнал о том, что мои границы нарушены и их надо отстаивать прямо сейчас.

Обида в этом случае не помогает.

Радость вне времени: можно радоваться о том, что было, что есть сейчас или случится в будущем. Она помогает нам наслаждаться жизнью на всех временных отрезках.


Слишком сильные переживания

Было бы неверно думать, что способность «выключать» чувства всегда возникает как ошибка, дефект. Иногда она нам помогает. В момент смертельной опасности многие испытывают оцепенение, вплоть до иллюзии, что «я не здесь» или «все происходит не со мной». Некоторые «ничего не чувствуют» сразу после утраты, оставшись в одиночестве после расставания или смерти близкого.

«Здесь запретным оказывается не чувство как таковое, а интенсивность этого чувства, — объясняет Елена Улитова. — Сильное переживание вызывает сильное возбуждение, которое в свою очередь включает охранное торможение». Так работают механизмы бессознательного: непереносимое вытесняется. Со временем ситуация станет менее острой, и чувство начнет проявляться.

Механизм отключения от эмоций предусмотрен для экстренных ситуаций, он не рассчитан на длительное применение

Мы можем бояться, что какое-то сильное чувство захлестнет нас, если выпустить его наружу, и мы не сможем с ним справиться. «Однажды я в ярости сломал стул и теперь уверен, что могу причинить реальный вред человеку, на которого разозлюсь. Поэтому стараюсь быть сдержанным и не давать волю гневу», — признается 32-летний Андрей.

«У меня есть правило: не влюбляться, — говорит 42-летняя Мария. — Как-то раз я без памяти влюбилась в мужчину, а он, разумеется, разбил мне сердце. Поэтому я избегаю привязанностей и счастлива». Может быть, это и неплохо, если мы откажемся от чувств, которые для нас непереносимы?

Зачем чувствовать

Механизм отключения от эмоций предусмотрен для экстренных ситуаций, он не рассчитан на длительное применение. Если мы постоянно подавляем одно чувство, то и другие ослабевают, теряются оттенки, эмоциональная жизнь делается однообразной. «Эмоции свидетельствуют, что мы живы, — говорит Светлана Кривцова. — Без них трудно делать выбор, понимать чувства других людей, а значит, трудно общаться. Да и само по себе переживание эмоциональной пустоты мучительно». Поэтому лучше восстановить контакт с «утерянными» чувствами как можно скорее.

Так что вопрос «Что я должна чувствовать?» лучше, чем простое «Ничего не чувствую». И на него, как ни удивительно, есть ответ — «печаль, страх, гнев или радость». Психологи спорят о том, сколько у нас «базовых чувств». Некоторые включают в этот список, например, чувство собственного достоинства, которое считают врожденным. Но относительно упомянутой четверки согласны все: это чувства, присущие нам от природы.

Так что я предложу Лине соотнести ее состояние с одним из базовых чувств. Что-то мне подсказывает, что она выберет не печаль и не радость. Как и в моем сюжете с начальником: теперь я могу признаться себе, что испытывала гнев одновременно с сильным страхом, который мешал гневу проявиться.