Моя коллега Татьяна умерла от рака. Умная, профессиональная, очень надежная, моя ровесница… Тяжело. Но еще тяжелее было узнать, что она не захотела лечиться — даже не стала прояснять диагноз. Сказала только, что ее гуру (а Татьяна увлекалась в последнее время медитацией и дзен-буддизмом) сказал: химиотерапия разрушит ее духовность… Духовность. Вот о чем захотелось поговорить.
Татьяна была человеком отдающим. Трое собственных детей, приемные дети. Она их учила и лечила, отдавала себя. Помню, как трудно ей было любить усыновленных детей. И Татьяна всегда была строга к себе, никогда не была довольна собой в полной мере. Это тогда и помогло выжить. Такая жизнь была для нее правильной. В этом была ее духовность.
Когда дети выросли, она смогла начать учиться психотерапии, стала хорошим тренером и психотерапевтом. Сила ее личности покоряла. Она помогла многим людям, ученикам и клиентам. Помогать для нее было все равно что дышать. «Дух» и «дыхание» — однокоренные слова.
Мы нуждаемся в честном взгляде на себя. Но еще больше мы нуждаемся в том, чтобы не отказываться от себя в трудной ситуации
И вот она не посчитала нужным помочь себе. Даже попытаться. Сдавать анализы, делать биопсию, просиживать ночи в интернете в поисках врачей и лекарств. Я уверена, она бы сделала это, помогая любому из нас. Но себя она почему-то не внесла в список людей, достойных помощи.
Я могу постоять за себя, отвечать за себя, и мне важно смотреть на себя критично. Но добавляются ли к этой критичной установке благожелательность, дружеское отношение к самому себе?
Мы нуждаемся в честном взгляде на себя. Но еще больше мы нуждаемся в том, чтобы не отказываться от себя в трудной ситуации. Мы должны пытаться понять себя, восстановить отношения с собой.
Да и само раскаяние тоже возможно, лишь когда мы можем снова стать к себе близки (мы чувствуем эту близость теплым комком в солнечном сплетении или за грудиной, она поднимается и через комок в горле прорывается слезами). Это источник силы, необходимый для того, чтобы исправлять неправильное, бороться за себя, не бросать себя в беде.
В горе и в радости мы заслуживаем преданности и дружеского участия
Мне кажется, что это и есть вершина духовности. Такая установка по отношению к себе требует мужества. Еще философ Серен Кьеркегор говорил: «Ни одна война не требует от человека такого мужества, которого требует взгляд в себя самого».
Это прикосновение к ценности — не той ценности, которую мы имеем или потеряли, но той безусловной ценности, которой мы были, и есть, и останемся, какой бы мучительный опыт чужого обесценивания мы ни несли в себе. В горе и в радости мы заслуживаем преданности и дружеского участия. Прежде всего от себя — того, может быть, единственного человека, который имеет с нами многолетние, глубокие и прочные отношения.
Очень важно жить с такой установкой. Ведь тогда обязательно будет кто-то, кто меня не бросит и не предаст в беде, кто будет искать врача, информацию о новых лекарствах, деньги, наконец.
Этот кто-то — мы сами. И если мы так живем, всегда находятся и другие люди, от всего сердца желающие помочь нам в нашей беде.
