НЕЗАВИСИМОСТЬ
«Сад» Марины Степновой
Есть книги, которые раскрываются не сразу. Их смысл начинаешь видеть ясно только под конец. Они ведут по ложным тропинкам, чтобы дать прочувствовать историю как непредсказуемое путешествие. Таков «Сад» Марины Степновой. Вроде бы он о событиях XIX века, о дворянской семье, но основная проблема вечная, заложенная в самой человеческой природе.
У княгини Борятинской рождается поздний ребенок. Явление в то время и в том обществе странное. При этом любят девочку Тусю очень сильно — и мать, и суровый семейный врач Мейзель. Девочка растет барышней своенравной, увлекается лошадьми, светских приличий упорно не признает.
А в это время в Симбирске под суровым контролем отца живет почти что ее антипод и будущий муж — робкий принц в изгнании Радович, друг народовольца Александра Ульянова. Повествование бросает от Тусиного взросления к гимназическим будням Радовича. Каждый из героев, явно или подспудно, хочет от чего-то освободиться, избавиться — от отцовской строгости, сословных и гендерных условностей, призрака собственной трусости из прошлого. Иногда это возможно, иногда — нет.
А иногда — и этим роман уже делает больно почти физически — ради вожделенной свободы героям приходится жертвовать близкими людьми или собственной совестью. Или, убегая от одних оков, оказываться в других.
Так Радович, пренебрегая отцовским состоянием, попадает в финансовую и эмоциональную зависимость от жены. Туся мечтает заниматься только лошадьми и отказывается от предназначенной ей судьбы светской дамы. Но именно в тот день, когда по ее решению вырубают сад в поместье, чтобы построить конный завод, умирает ее почти забытая, старая мама.
Новому скучно в привычном саду-раю, новое стремится вырваться из власти старого. Это естественно. Но у этой самостоятельности есть своя темная сторона, о которой стоит помнить. Просто чтобы не дойти в своих волевых стремлениях до жестокости. Не ранить близких людей и не впасть в другую зависимость, возможно, более страшную, — ведь Тусино увлечение временами напоминает настоящую одержимость, да и судьба Радовича под ее непредсказуемым началом едва ли окажется счастливой.
Искать компромиссы тоже нормально, в конце концов, не зря так часто свободу связывают с ответственностью.
Редакция Елены Шубиной. 416 с., 665 руб.
СЕМЬЯ
«Человек у руля» Нины Стиббе
Консервативная Англия середины 70-х. Семья Вогелов разводится, и мама с тремя детьми переезжает в глухую деревню, где пьет и пишет пьесы. Звучит как завязка для драмы, но… читаешь и смеешься вслух!
Дело в том, что находчивые дети Вогелов вовсю ищут маме нового мужа. Унывать они не собираются, а повествование от лица средней сестры Лиззи пронизано иронией: «люди перестают мыслить рационально, стоит им сказать, как они хорошо выглядят», «мамино свидание в ресторане прошло гладко, потому что они решили не есть палочками».
При этом за юмором кроется лирическая история о взаимной поддержке, об умении заботиться друг о друге. Об этом говорит в конце сама рассказчица: «Никто не может справиться с жизнью один — если он по-настоящему один».
Перевод с английского Натальи Рашковской. Фантом-Пресс, 384 с., 456 руб.
ВРЕМЯ
«Цирцея» Мадлен Миллер
Все рано или поздно закончится. И все, что нам важно, важно потому, что оно закончится. Такое свойство жизни легко сформулировать логически, но трудно ощутить и еще сложнее — полюбить. У Цирцеи, заглавной героини динамичного романа-притчи по мотивам древнегреческих мифов, это получилось.
Известная по легендам как эпизодическая помощница Одиссея, здесь нимфа Цирцея выступает на первых ролях. Одинокой дочери небожителя Гелиоса больше нравятся смертные, чем родственники-боги, и она мало чем отличается от обычного человека: учится сама решать проблемы, влюбляется, разочаровывается, становится матерью, находит друзей.
Но ее сын Телегон и возлюбленный Телемах — люди, а значит, время, такое стремительное, оставляющее вокруг руины прошлого, будет к ним безжалостно. Стать ближе к тем, кто ей дорог, Цирцея может лишь одним способом — отказавшись от своего бессмертия.
Перевод с английского Любови Трониной. Corpus, 432 с., 620 руб.
ПОРТРЕТ
«Флюид» Кирилла Рябова
«Может, я такой врач, который лечит через боль…» — говорит петербуржец Кирилл Рябов в одном из интервью. К своим 37 годам он сменил множество профессий, работал и в крематории, и в детском доме. И большую часть его книг жизнерадостными не назовешь.
Натуралистичные рассказы о блокадном Ленинграде в дебютном сборнике «Сжигатель трупов» (2013) и книге «Клей» (2015), где отец меняет продуктовые талоны своих детей на водку, могут показаться чересчур мрачными, но автору не откажешь в умении вызывать сопереживание к героям.
Настоящим же прорывом стал роман «Пес», который в этом году вошел в короткий список премии «Национальный бестселлер». История о безработном вдовце Бобровском вышла на редкость злободневной, но не лишенной абсурдистского юмора.
Герой погружен в апатию, его преследуют жадные родственники жены и коллекторы, которых он побеждает безразличием. Бобровский тонко чувствует и не переносит ложь, которой вокруг него стало слишком много. Его путь провоцирует читателя пристальнее взглянуть на себя: все ли меня устраивает? Не стоит ли что-то изменить, пока не поздно?
«Пес», как и другие истории Рябова, — сочинение колючее, контркультурное. Однако это тот случай, когда контркультура — не эпатаж, но способ поговорить о неприглядных уголках души — скрытой жестокости или безучастии, патологической алчности и эгоизме. Ведь, как известно, проблемы стоит проговаривать, пока они не трансформировались во что-то более страшное и разрушительное.
Пес. Кирилл Рябов. Флюид, 224 с., 437 руб.
