1. Что вы сейчас читаете?
Дочитываю двухтомник Александра Маркова «Эволюция человека» (Corpus, 2011). Очень рад этому чтению, потому что оно освобождает мышление. Точнее – позволяет его структурировать пониманием того, что метафизическое содержание мироздания и его физическое содержание находятся в состоянии уточненного и сбалансированного паритета. Теперь границы между ними гораздо ясней, и это очень вдохновляет.
2. К какой книге вы обратитесь в трудную минуту жизни?
В первую очередь я бы назвал «Екклесиаста» и «Войну и мир». В первой утешают мысли о том, что все можно пережить. Во второй просто очень много жизни. Это согревает.
3. Кто из писателей и поэтов особенно на вас повлиял?
Влияние в моем понимании связано с установлением отметки, на которую следует ориентироваться. Это очень непростая задача – осознать, где эта отметка располагается. И тем более непросто принять ее в свой курс. Мои любимые писатели: Чехов, Кутзее, Платонов, Фолкнер, Кафка, Пушкин, Лермонтов, Олеша, Бабель и много кто еще. В поэзии – , Милош, Парщиков, Филип Левин.
4. Что для вас вообще чтение книг, зачем оно вам?
Литература есть производство свободы смысла. Точка выбора должна порождаться внутри романа, как точка росы. Литература утоляет человека подлинностью его существования. Литература не обязана учить, она обязана обучать свободе. Экзистенциальный опыт осуществления выбора – награда за чтение. Вот откуда мощное ощущение свободы в «Анне Карениной». Роман, питаемый верой читателя, подобно океанским волнам, широко и высоко дышит пространством человеческого существования. Роман говорит о мире больше, чем мир способен сам рассказать – кому бы то ни было. Хорошо, когда роман больше чем способ познания.
5. С кем из ушедших или живущих ныне авторов вы хотели бы пообщаться лично?
С писателями не надо общаться. Совершенно бессмысленное занятие. Но скучаю я по Алексею Парщикову. Потому что он не только мой учитель, но и мой друг. А по друзьям сильно скучаешь. Вот Владимира Губайловского сто лет не видел. Но это поправимо.
