В последний раз, проехав на красный свет, я будто заново родился. Я был на круговой развязке, зажатый между машиной справа и опасно приближающейся клумбой, я пытался избежать столкновения. Руль казался странным на ощупь… твердый и в то же время – мягкий. Я ощутил, что он снова стал тем, чем давно перестал для меня быть, – инструментом, направляющим машину, способным ее обуздать. Я обрел удивительную остроту восприятия, я видел все: разгневанное лицо водителя справа, его открытый от возмущения и испуга рот; негодующую женщину на тротуаре; даже маленьких птичек на ветвях случайно выросшего в центре круга дерева; я обратил внимание и на отсутствие полицейских вокруг. Поразительно, как я все чувствовал: педаль тормоза под ногой, напряжение рук, вцепившихся в руль, асфальт под шинами, сцепление колес с дорогой... Из-за того, что я к тому же все слышал, помню, что в тот словно остановившийся миг я сдернул наушник. Меня раздражала эта маленькая штуковина и провод, соединяющий ее с телефоном в дверце: в тот момент они стали совершенно непереносимы, они мешали мне быть здесь и сейчас, полностью отдаться своим рефлексам.
Во время этой короткой вылазки за пределы общественных норм я ощутил то, что, должно быть, веками было нашим естественным состоянием: тотальную включенность, предельное внимание к окружающему миру, максимум бдения и бдительности, от которых зависит выживание. В одно и то же время мне нужно было видеть и решать, реагировать и действовать, управлять, наконец, своей жизнью, рассчитывая только на себя. Уже очень давно от меня не требовалось ничего подобного! Было хорошо, но утомительно. К тому же это состояние исключало все остальные занятия: трудно было бы еще и разговаривать с другом или слушать передачу по радио!
Наша общественная жизнь устроена похожим образом. Энергия, которую мы больше не тратим на выживание, может быть использована для других вещей. Общественный договор, ограничивающий нашу природную свободу, обеспечивает нам безопасность, но не только, писал Томас Гоббс*. Он дает нам значительно больше, позволяя наслаждаться «всеми радостями жизни» – культурой, торговлей, общением…
Продолжая свой путь, я был счастлив и в то же время пристыжен. Вновь став законопослушным гражданином (каковым я и не переставал быть), я неожиданно наткнулся на увлекательную радиопередачу. В ней обсуждался статус эмбриона – специалисты вели по этому вопросу высокоученые споры. А я ехал, с радостью подчиняясь сигналам череды светофоров, я был счастлив снова доверить им обеспечение моей безопасности. Чтобы самому иметь возможность сосредоточиться на чем-то другом.
* Т. Гоббс «Левиафан» (Мысль, 2001).
