Официальная идеология после развенчания культа личности лишилась авторитетной фигуры, которая обладала правом давать единственно верное толкование различных явлений и процессов в государстве. Внимание руководства страны переключилось на форму идеологических высказываний, которая не допускала личных трактовок и творческого развития канона. Но именно эта ситуация застывшего языка, по мнению антрополога, давала возможность гражданам параллельно развивать свои смыслы. Проявление этих смыслов в годы перестройки, отряхнувшей с себя ветошь официального языка, и создало тот самый эффект внезапности. Споря с принятой в советологии научной моделью, в которой существование в условиях той системы сводилось либо к протесту, либо к притворству, Алексей Юрчак считает, что жизнь «нормального» (термин автора) советского человека не была ни тем, ни другим. Идеология становилась чем-то вроде природного явления: она присутствовала везде, но с ней вполне можно было жить. И даже находить в ее формулах нечто привлекательное. Неслучайно уже в 90-е годы многие разочаровались в новой системе ценностей, которая не давала им прежнего чувства сплоченности и высокой цели. Антрополог делает предположение, что постсоветская ностальгия – это тоска по тем внутренним смыслам, которые были близки огромному количеству людей.
Новое литературное обозрение, 664 с., 2015.
