Оплодотворение в пробирке, донорство спермы, суррогатное материнство… При мысли о разнообразии и сложности современных техник искусственного оплодотворения кружится голова. К тому же они полностью меняют традиционные представления о семье и продолжении рода. В связи с этим возникает множество вопросов, относящихся к областям этики, психологии и юриспруденции, но главный из них вот какой: изменяется ли семья в связи с этими беспрецедентными переменами? О том, как современные технологии перевернули сами понятия материнства и отцовства, мы поговорили с психоаналитиком Женевьевой Делэзи де Парсеваль (Geneviève Delaisi de Parseval).
Psychologies: Возникает ли у родителей новое самоощущение в связи с тем, что вы называете «новой кухней оплодотворения»?
Женевьева Делэзи де Парсеваль: Безусловно. Впервые в истории человечества все необходимые для зачатия процессы стали понятными и управляемыми: теперь можно произвести эмбрионов, которые могут быть помещены в матку другой женщины, не той, у которой были взяты ооциты, – суррогатной матери, – или же эти эмбрионы могут оставаться замороженными в течение многих лет.
Медицинская помощь при оплодотворении разбивает вдребезги все представления о семье, которые, казалось, были порождены здравым смыслом, и заставляет пересматривать доселе, казалось бы, незыблемые понятия: что значит быть отцом? Матерью? Братьями и сестрами? Речь идет о беспрецедентном перевороте, последствия которого еще не до конца осознаны. До 1970–80-х годов родителями были два человека различного пола, состоящие в браке или просто живущие вместе и давшие жизнь ребенку, которого они признавали как собственного. Однако с началом использования донорской спермы, с появлением суррогатных матерей, с возникновением спроса на детей у так называемых однополых родителей само понятие «стать родителями» становится все более и более сложным.
Кроме того, теперь продлевается и возраст, в котором возможно зачатие…
Действительно, большое количество женщин, использующих донорские ооциты, становятся матерями довольно поздно, и, может быть, через некоторое время мы увидим, как люди будут замораживать половые клетки и эмбрионы в ожидании «удобного момента» или «хорошего партнера»! Мы присутствуем при начале абсолютно революционных изменений самого понятия семьи. Держу пари, что через десять лет понятие родительства будет связано не столько с понятием пары, сколько с одним человеком, который станет воспринимать свое отцовство или материнство как обязанность, важнейший элемент, определяющий его сексуальную, социальную, гражданскую идентичность.
Наука несется вперед семимильными шагами, но успевает ли за ней наша психика?
Меня как психоаналитика всегда удивляло то, каким образом родители, прибегнувшие к искусственному оплодотворению, обнаруживают свои творческие способности, создавая свой собственный сценарий родительских отношений. Наше подсознание гибко, оно адаптируется к новой ситуации, но с одним условием: ему надо предоставить хороший материал. Для родителей, которые обращаются к новым технологиям, это означает отдавать себе ясный отчет в том, что с ними произошло, не замыкаться от других людей и суметь передать свою историю детям, не отягощая ее ни ложью, ни недоговоренностью.
Я могу констатировать, что все больше и больше молодых людей, зачатых в 1980-е годы искусственным способом при помощи анонимного донора, обращаются к психоаналитику в связи с тяжелыми экзистенциальными проблемами. Им кажется, что они находятся в худшем положении по сравнению с приемными детьми, которые, в большинстве своем, могут получить доступ к своему личному делу. Это причиняет страдания и их родителям. Подсознание ничего не упускает. То, что было вытеснено или подавлено, возвращается. «Гони природу в дверь, она влетит в окно»… Мы не можем делать вид, что биологическая или генетическая наследственность ничего не значит в «правдивой биографии» человека.
Новые способы оплодотворения ставят перед нами вопрос, который касается нас всех: что такое сегодня семья?
Это важнейший вопрос. Семья остается местом появления и воспитания детей, но, пройдя через нуклеарную стадию (когда семья состоит из двух родителей и их детей), она сейчас вступает в период, для которого характерно полиродительство. Семейная революция сегодня в самом разгаре. Я заметила, что различные способы создания семьи, связанные с искусственным оплодотворением, по сути дела, не угрожают тем социальным связям, которые завязываются вокруг процесса произведения потомства. Скорее, они его обогащают: я имею в виду «ощущение отцовства во время беременности», которое переживают некоторые отцы в тех случаях, когда пара прибегает к помощи анонимного донора, или же те отношения, которые будущие родители устанавливают с суррогатными матерями… В каком-то смысле родители, прибегнувшие к искусственному оплодотворению, помогают всему обществу двигаться вперед.
