Прошедшая Олимпиада с необычайной наглядностью подтвердила, насколько сильна у нас потребность в кумире. И дело, как вы понимаете, не в холопской страсти иметь харизматичного лидера. Никакой политики. В спорте, например, эта потребность избыточна и бескорыстна. Хочется видеть «самого-самого», особенного и импонирующего какими-то своими, опять же особенными, качествами. Как, например, фигуристка Юлия Липнинцкая.
Тут все самое-самое. Самая юная фигуристка за всю историю зимних олимпиад. Уже персонаж Википедии. В день командной победы стала заслуженным мастером спорта. Симпатичная, не по-детски волевая. А как трогательно начинается ее программа: то ли снежок на льду собирает, то ли обхаживает солнечный зайчик, то ли рисует знак бесконечности. Обаятельный вундеркинд. К тому же мать вырастила ее без отца.
Мне Юля тоже понравилась. Но срывающиеся голоса ведущих и мультипликационно кипящая, восторженная толпа подсказывали, что происходит что-то неладное. Я то и дело думал о второй фигуристке – Аделине Сотниковой. Пребывать в тени чужой славы накануне решающих соревнований, должно быть, неуютно. Однако толпа умеет любить только одного, только первого. Даже фамилия Сотниковой мало кому была известна до самой ее победы.
А ведь она могла и не победить. Всяко бывает: спорт, судьи, баллы, ошибки. Но Аделина победила. И тут в один миг выяснилось, что про нее тоже есть ролики и что она тоже вундеркинд (раньше всех стала делать какие-то сложные прыжки). На сегодняшний день ей семнадцать лет (не повезло – на два года старше подруги). К моменту начала Олимпиады Сотникова была уже двукратным серебряным призером чемпионатов Европы, чемпионкой мира среди юниоров, четырехкратной чемпионкой России (первый раз в возрасте 13 лет). И тоже мастер спорта международного класса.
Однако, как сообщала пресса, именно Липнинцкая потрясла мир. А значит, до достоинств и достижений Сотниковой никому дела не было. Пресса заговорила о ней только после того, как она обошла Липницкую в короткой программе: «Сейчас про Липницкую пишут все газеты…
— Не знаю и знать не хочу. — Не обидно, что про вас так не пишут?
— Я не читаю прессу».
В ответах чувствуется сильный характер, но ведь и обида, обида тоже.
Сейчас пресса задается вопросом: почему Юля, которая мгновенно стала «нашим всем», фактически, национальным символом, оказалась только на пятом месте. Причиной называют массовый ажиотаж, в котором сами же и повинны. Чуть ли не под государственной охраной Юлю увезли на несколько дней тренироваться в Москву, подальше от олимпийского шума и прожекторов, но журналисты нашли ее и там. Говорят, устанавливали в квартире жучки. А ведь юридически они не имели права публиковать даже ее фотографии без разрешения мамы. Короче, нервы и у этой суровой девочки не выдержали.
Возможно, это и так. Не знаю. Но я сейчас о другом.
Толпа – это не только массовое собрание людей на трибунах или на площадях. Существует еще вкус и мнение толпы, которое культивируют СМИ и тиражируют конкретные журналисты. О качестве здесь и речи нет. Ценится не талант, а рейтинг. Последний, в отличие от таланта, дело рукотворное. Главное, правильно услышать и сформулировать заказ толпы. Дело это нехитрое. Послушные исполнители заказа уверенно произносят: народ это не поймет, зритель выключит телевизор, электорат не созрел. Ценится, повторяю, не человек, а репутация. Которая сплошь и рядом бывает ложной. Черно-белое кино. Да-нет. Наш-не наш.
Правильно или неправильно расслышан заказ, всегда остается на совести его исполнителей. Это бы и ладно, если бы не невероятные возможности для манипуляции общественным мнением, которые сегодня оказались в их руках. Они не заказ выполняют, а фактически формируют, диктуют вкусы и предпочтения. И противостоять этому соблазну толпы становится все труднее. Купившись на массовый спрос, мы становимся рабами чужого мнения. Что само по себе довольно унизительно. Человеку только кажется, что ему это нравится, что он это чувствует. Нет, он заражен чужой эмоцией обожания. Оценка, которой он пользуется, заведомо не точна. Мнение толпы не связано с реальными достоинствами объекта. И главное, то, с чего я начал: оно чудовищно бестактно, как по отношению к восхваляемому, так и по отношению к талантливому и упорному, которого массовый слушатель, зритель, читатель или болельщик до времени не удостаивает своего внимания.
