Фуршет как жанр
Наверное, они бывали и раньше, только я на них не попадал. Мое знакомство с этой стороной литературной жизни началось в 90-е. В то время фуршеты — точнее, их главная часть — продолжались несколько секунд. Выглядело это так. Стоят столы, накрытые белыми скатертями. Литераторы как бы непринужденно общаются. Вовсю работает боковое зрение. И вот — внимание! — вносится еда, сообщество, подобно рою, сгущается над столом — и отшатывается. Что осталось на блюдах? Если вы ответите «ничего», значит, вы там не бывали. Остались отдельные стебли зелени, в основном — укропа. Приходилось мне в те годы бывать и на нелитературных фуршетах, где халявы было больше, как теперь говорят, в разы. Там уже разворачивалась какая-никакая драматургия. Однажды, помню, два здоровых мужика заняли амбразуру, через которую подавали жюльены. Сколько смогли, съели, остальное лично распределили. И вот настала новая эпоха. Припали, отшатнулись — а сколько примерно было всего, столько и осталось. Теперь, бывает, накрыт стол, а поэт заказывает из меню то, чего на столе случайно нет. И никого это не удивляет. Любой каприз за ваши деньги. Тоска…
Встреча в горах
Давным-давно, еще в СССР, поэт Денис Новиков путешествовал в горах Кавказа и столкнулся там с Егором Исаевым, автором поэм «Дань памяти» и «Суд памяти», лауреатом всевозможных премий и секретарем соответствующих союзов. В честь знаменитого московского гостя горцы отыскали местного классика, которому было около 700 лет, и приурочили его 700-летие к визиту Егора Александровича. И вот — грандиозный фестиваль, в зале Денис (от которого я и услышал эту историю), на сцене — Егор Исаев.
– Что сказать о… — вещает Исаев, никогда прежде, разумеется, не слыхавший о горном поэте, — ...Это был оратор! — Зал рукоплещет.
– ...Новатор! — Зал рукоплещет.
– ...Диктатор! — бросает в толпу Исаев, как обычно, по-детски увлекшись магией простых созвучий. Зал издает звук недоумения.
– Диктатор слова, я имею в виду!
Зал рукоплещет.
Леонид Костюков
«Один дома. Детская домашняя энциклопедия»
Есть ли задача более безнадежная, чем убедить подростка убраться в своей комнате? Леонид Костюков — прозаик и поэт, обозреватель Psychologies — написал необычную книгу про домоводство.
Столетие Набокова
20 апреля 1999 года мы с небольшой группой литераторов шли от Большого Каменного моста в сторону метро «Библиотека им. Ленина». Как вы понимаете, самый центр Москвы. Вон там, справа, высится Боровицкая башня Кремля. А дату я помню так хорошо, во-первых, потому что мне в тот день исполнилось 40 лет, во-вторых — потому что мы шли с мероприятия, посвященного 100-летию Набокова. Чудесный весенний вечер, около десяти.
Мы остановились на красный свет, перед тем как перейти Знаменку. Поток автомобилей тек со средней скоростью слева направо, выруливая на мост. И вдруг из машины примерно посередине потока выпал человек, угодил под колеса едущей рядом машины, мгновенно вскочил, метнулся через капот на тротуар — тут из его автомобиля выскочили человека три с пистолетами и открыли по беглецу стрельбу, — но он успел перемахнуть через каменный забор (кажется, какой-то галереи) и скрыться.
Как мы поняли через несколько минут, это сбежал заложник. Мы дождались зеленого и перешли.
– Неприятно, — сказал Дима Веденяпин. — Какие-то пистолеты в центре города…
– Зато не скучно, — отозвался кто-то.
Интересно, порадовало бы Набокова, как далекие от литературы москвичи отметили его столетие? Экшн скорее наводит на мысли о Марио Пьюзо, чем о стилистическом гении. Но ведь бессмысленной стрельбой не брезговали ни Чехов, ни сам Набоков. Позабавило бы — это как пить дать…
