«Я не собираюсь ни касаться личности актрисы, ни оспаривать медицинскую целесообразность сделанного ею выбора. Оставим первое не обремененным угрызениями совести психологам, а второе – специалистам-онкологам. Если я откликаюсь на эту колонку, опубликованную на первой странице New York Times (не где-нибудь!), то потому, что эта новость, как мне кажется, вызывает сильное смятение. И интересно было бы спросить себя, почему.
Прежде всего, конечно же, из-за отсутствия всякой стыдливости. Анджелина Джоли не довольствуется тем, что выводит на всеобщее обозрение свою мать, детей и мужа; она еще и открывает перед нами свои соски, молочные протоки, яичники, синяки на груди, ужасную боль... Прямо-таки порно-трэш – куда уж дальше, разве что приложить анатомическую картинку красавицы в разрезе.
Вопрос эго
Это отсутствие стыдливости, конечно же, неспроста. Цель такого беспредельного реализма в том, чтобы шокировать, и не только ради провокации и того всемирного внимания, которое эта провокация привлекает, а ради того, чтобы убедить других женщин последовать звездному примеру. И вот это-то и смущает, может быть, еще сильнее: эго, которое распространяется на весь мир, желание выставить себя за образец – и представить своего мужа как образец мужа, своих детей как образец детей, свою мать как образец матери... Хотя мать, в конечном счете, была не такой уж правильной матерью: иначе она сама бы сделала мастэктомию.
Идеальная мать
По-настоящему правильная мать – это Анджелина. Мать, для которой отдавать себя и жертвовать собой – не просто слова: она действительно отдает часть своего тела ради того, чтобы дать своим детям шанс пожить с нею как можно дольше. Совсем недавно нейропсихолог Борис Цирюльник (Boris Cyrulnik) мне говорил, что мертвая мать – это идеальная мать; на это Анджелина возражает, что идеальная мать – это мать бессмертная. Или, по крайней мере, мать, наделенная таким могуществом, что болезнь не может в ней угнездиться. «Мама, ты мне обещаешь, что не умрешь?» Там, где мы все смущенно отвечаем: «Мне очень жаль, но я не могу тебе этого обещать», Анджелина заявляет, что да, на самом деле мы можем успокоить своих детей на этот счет. Осталось только удалить проблемные яичники, и все будет под контролем.
Абсолютный контроль
Это тем более смущает, что нам самим ужасно хочется в это поверить. Поверить в то, что медицина может все. Поверить, что оценка рисков – это просто цифры, которые надо снизить движением скальпеля. Поверить, что превентивные меры и принципы профилактики окончательно искореняют болезнь. Поверить, что тело – это машина, в которой если что-то заржавело, то достаточно заменить нужную деталь. Поверить, что протез – это такой же орган, не хуже прочих... Нам хочется в это верить не из безумного оптимизма, а потому, что именно этому учит нас наша поклоняющаяся науке, оценивающая риски, сверхпревентивная эпоха. Нас, детей надменного рационализма, с колыбели окружают идеалы абсолютного контроля.
Храбрость
А еще благодаря колонке Анджелины мы открываем для себя великолепное лицо женщины завтрашнего дня: той, которую медицина спасает еще до наступления болезни, а протезы делают еще женственнее. Следует, впрочем, добавить к этому изрядную дозу храбрости, которая делает ее еще и идеальной матерью. Ведь на операцию надо решиться, пойти по доброй воле, лечь на операционный стол, чтобы хирург отрезал груди, пока еще вполне здоровые... Что, признаться, только добавляет дискомфорта при чтении колонки Анджелины. А к ощущению дискомфорта примешивается восхищение, отвращение, беспокойство … и надежда».
