Он говорил, что самая большая его проблема – сочетание имени и отчества. И улыбался. И держал паузу. Адольф Хараш родился 17 июля 1940 года в Тбилиси. Социальный психолог, уникальный специалист в области психологии общения, он начинал работу в Институте психологии имени Д. Узнадзе, работал в социологической лаборатории Академии общественных наук при ЦК КПСС, преподавал на факультете психологии МГУ; создал центр гуманитарных инноваций «Лиза», был автором и экспертом Psychologies.Одним из первых в стране Адольф Хараш стал заниматься психотерапией и психологическим консультированием. Работал с пострадавшими во время Чернобыльской катастрофы, с жертвами Спитакского землетрясения, в зоне грузино-абхазского конфликта 1992 года. И до последнего дня вел группы развивающего личностного тренинга и мастер-класс для психологов.
Он всегда много писал. Придумал первый в нашей стране популярный психологический журнал «Психология для всех» – его единственный номер вышел в 1993 году. Его парадоксальные статьи, в том числе «Чему нас учат катастрофы» и «Психология одиночества», -- среди самых читаемых в интернете.
Вадим Петровский, транзактный аналитик:
«Адик общается всегда лично. Он и сейчас общается лично, подсмеиваясь над нами, силящимися что-то сказать о том, что его больше нет… Вот сейчас он говорит мне (привычно задерживаясь на первой букве моего имени): «В-в-вадик…, ты и в самом деле хочешь обо мне что-то сказать, ну, давай…». А потом, как всегда рифмует «Адику от Вадика», «Вадику от Адика»... А я, встречаясь с ним, виню себя (впервые – вслух). Есть за что. Было время, когда он звал меня работать с ним вместе. Быть рядом, писать книги…. Последняя, из очень редких, встреч – на пятилетии Psychologies.
Уверен, если бы не Адольф Хараш, не было бы сейчас в России той психологии, которую мы знаем. Психолог милостью Божьей, он не тратил времени на ерунду, добиваясь формального подтверждения своих заслуг. Это он, пожалуй, мог бы оказать нашей российской психологии высокую честь в понимании и принятии. Впрочем, он говорил: у каждого из нас есть потребность в том, чтобы другие подтвердили его существование в мире. Присутствие Адика в мире в дополнительном подтверждении не нуждается. Он просто есть. Ощущение его присутствия неизменно сквозь время.
Представляете: Адика – нет? Я себе такого представить не могу. О, если бы я мог с ним сейчас об этом, как водится, «поговорить»!... Я бы сказал ему: «Быть не могло, что ты можешь уйти... Зачем думать о том, чего не может случиться? Видишь, ты – здесь, ты – есть. Я не ошибся!..»
Андрей Пузырей, психолог:
«Умер Адольф Ульянович Хараш. Трудно выговаривать эти слова так, чтобы понимать, что говоришь. Не доходит. До меня, наверно, никогда не дойдет. Для меня Адик всегда будет живым, таким, как я помню его с первых наших встреч, еще в далекой нашей молодости.
«Самая большая вина в жизни человека – говорил наш общий с Адольфом друг, принц Гаутама – неблагодарность.» Будем же благодарны этому щедрому человеку. Каждому, кто встречался с ним, есть, что вспомнить о полученном от его щедрот. «Самое большое утешение в жизни человека – говорил тот наш друг - добрые дела». Нашел ли ты, Адольф утешение на этом пути? Не знаю. В твоей всегдашней улыбке мне всегда виделась какая-то светлая грусть. За твоими всегдашними шуточками – не злая – горечь. И, сколько бы ты ни пытался исцелять нас от одиночества, ты сам, как всегда казалось мне, несмотря на всю твою открытость, доступность и общительность, был одинок, непоправимо одинок. «Одинокими мы приходим в этот мир, одинокими и покидаем его» – говаривал мрачный старик Фрейд. «Одиночество – прекрасная вещь, – заметил Бальзак, – но ведь нужно, чтобы кто-то сказал нам об этом».
Милый Адик, ты пытался убедить нас в этом, но, похоже, сам так и не поверил, не уговорил себя. Ты пытался сказать нам: то, что мы называем одиночеством – это что-то другое. Но ты ничего не сказал нам об одиночестве, которое – что-то другое. О том одиночестве, которое – благо и непростой дар, которое надо еще обретать, в котором надо еще устоять, его выдержать, и которым надо еще правильно распорядиться.Хотя, быть может, сам ты и знал об этом.
Прощай, Адольф, прощай, друг, и прости».
