Сказано: «Человек создан для счастья, как птица для полета». А ведь труд паренья, щебета, порханья таков, что птице требуется в день пищи в два раза больше ее веса. Для сравнения: слону нужно всего 15–20%. Недаром поэт Лариса Миллер с ее удивительным умением быть счастливой написала: «Не увидеть своего наивысшего полета, потому что мутен взор от струящегося пота». И фраза В.Г. Короленко приобретает располагающий к раздумьям смысл.
«Искатель счастья, – заметил Ивлин Во*, – подобен пьяному, который никак не может найти свой дом, хотя знает, что дом у него есть». Или, как у Андрея Макаревича: «Синей птицы не стало меньше, просто в свете последних дней cлишком много мужчин и женщин cтали сдуру гонять за ней».
Действительно, за чем бегаем и что ищем? Что я понимаю под счастьем, откуда и как знаю, что его у меня сейчас нет? Не пробегаю ли мимо счастья в бесконечной погоне за ним, напоминающей историю маленького мальчика, прыгавшего в попытках достать конфету с буфета и сказавшего в ответ предложившей подумать маме: «Думать некогда – прыгать надо»? Не оказываюсь ли заложником своих представлений о счастье? Кто вообще сказал, что я должен и могу быть счастлив все время бодрствования и смотреть исключительно счастливые сны? Или прав герой старого фильма «Жили-были старик со старухой», заметивший, что 24 часа в сутки счастлива только свинья: лежит себе в теплой луже, и ее синим светом греют? Или правы в таких разных интонациях перекликающиеся И.С. Тургенев: «Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать» – и В.Б. Шкловский: «Хорошо жить и мордой ощущать дорогу жизни»?
Иногда думаю, что слишком много условий для счастья этакой благодатной тенью загораживают само переживание счастья. Оно становится привычным, тускнеет до ощущения «обычно, нормально». «Вот сейчас у меня кабинет – лучше не бывает, а никогда я не был так счастлив от работы, как когда писал свою докторскую на подоконнике в коридоре коммуналки», – сказал мне коллега. И во мне эхом отозвалось счастье от сидений над кандидатской в опустевшей на ночь коммунальной кухне. Думаю: почему же оно было там и тогда, где и когда для него ничего, казалось бы, не было? И нахожу один ответ: я ничего ниоткуда и ни от кого не ждал под гипнозом того, что я создан для счастья, и то, что получал в виде наконец свободной кухни, было не меньше моих ожиданий, а порой и больше.
Мне кажется, что мы зациклены на обманчиво привлекательной идее о том, что жизнь должна быть приспособлена под наше счастье. «Господи, сколько я могу еще терпеть?!» – возопил в отчаянии человек. И выглянул из-за облака ангел: «Не дай тебе Бог вытерпеть столько, сколько ты можешь». Жизнь ничего мне не должна, и с тех пор как Бог выставил Адама и Еву из Эдема, она такова, какова есть, и никакова более. И счастье это не только что-то позитивненькое – оно может быть больно, трудно, мучительно, горько. Один за другим уходили из жизнь отец, младший брат, мать. Захлестнутость горем. Однако и счастье оттого, что мог быть не просто рядом с ними в это трудное для них время, а и вместе – так вместе, так близко, как раньше едва ли бывало.
Пока я ищу счастье, оно на тех же дорогах ищет меня. Для чего мне не находить его? Почему не узнаю его при встрече или отодвигаю, мол, отойди, не мешай, видишь – я счастье ищу?! Как это получается? Как получается разделить труд и счастье полета? А ведь получается – у меня, у него, у нее, у тебя, у нас... Кажется соблазнительным написать помогающий всем рецептурник счастья так, чтобы читатель отозвался: «Вот теперь мне все ясно». Но «все ясно» означало бы, что я плохо сказал или меня плохо поняли. Микстуры счастья включают в себя разные заповеди и советы. Мы собираем эти травки, перетряхиваем, сушим и смешиваем сами – не для всех, а для себя, настаиваем их на отношениях с собой и жизнью. Перед употреблением их надо взбалтывать. Или не настаиваем. Но тогда и взбалтывать нечего. Тогда прыгать, прыгать, прыгать...
*Ивлин Во (1903-1966) - английский писатель-сатирик
