В нашей семье, скромно примостившейся на обочине общественной мысли, главный вопрос звучит иначе: «Где?» Он удивительным образом не сходит с повестки дня, а также утра и вечера. Где моя зубная щетка? Синяя, блин, какая же еще! Где мои очки? Да нет, господи, не эти… эти для дали. Где мой бумажник? Какой-какой… Можно подумать, у меня их сто. Где эти чертовы ключи?
Вещи постоянно играют с нами в прятки, при том что в этой игре мы всегда водим. Нельзя ведь сказать тому же галстуку: «А теперь ты меня ищи», а самому полезть под кровать. Не могу не вспомнить в связи с этим, как в студенческие еще годы одна моя знакомая на чьем-то дне рождения решила ради смеха спрятаться в платяном шкафу. Просидев в нем около часа, она устроила скандал мужу за то, что никто ее не хватился, и возмущенно покинула собрание.
Кажется, что у предметов есть чувство юмора. вещи постоянно играют с нами в прятки, и водим в этой игре всегда мы
Иногда кажется, что у неодушевленных предметов есть чувство юмора. Не сказать чтоб очень тонкое, но есть. Чем еще объяснить, что очки, которые еще минуту назад абсолютно точно лежали на журнальном сто-лике – традиционном месте постоянного базирования, – мистическим образом его покинули? Согласно моим многолетним наблюдениям, чаще всего от хозяев почему-то прячутся именно очки. Справедливости ради следует отметить, что и времени на их поиски уходит сравнительно немного – в среднем около получаса. Сложнее обстоит дело с ключами. Эти могут затаиться на значительно больший срок. Однако в какой-то момент не выдерживают и начинают слегка позвякивать от еле сдерживаемого смеха. Абсолютным рекордсменом в этом смысле стал мой загранпаспорт. Однажды, спрятавшись, причем в квартире, в начале мая, он обнаружился, причем на даче, лишь в середине июля. И то после того, как я за немалые деньги выправил себе новый.
У меня зазвонил телефон. Естественно, первый вопрос: «Кто говорит?» Но это у Корнея Ивановича. На самом деле первый вопрос: «Где он?» Если в этот момент я иду по улице, он, в зависимости от времени года, может находиться в одном из восьми-двенадцати карманов либо в каком-то из четырех отделений сумки, что от времени года уже не зависит. Пантомимическая сцена, которая при этом исполняется мной под задорную мелодию рингтона, приводит в холодное бешенство жену, зато пользуется неизменным успехом у публики.
Если считать, что на сон среднестатистический гражданин – а к таковым я себя с гордостью причисляю – тратит восемь часов в сутки, то из оставшихся шестнадцати никак не меньше двух уходит на всевозможные ежедневные поиски. Пресловутый смысл жизни давно уже не является их объектом, поскольку, как следует из написанного выше, именно в нем и заключается.
