Хочется успеть все, а всего все равно не успеть, — и мы, нередко, проклиная самих себя, оставляем какие-то важные дела на следующий год, уговаривая окружающих, что раз мы чего-то не доделали в уходящем году, то шансы прожить еще один у нас (да и у них) значительно повышаются…
Новый год кажется всех объединяющим и всех прощающим праздником, таким коллективным, всепланетным днем рождения, когда веселье должно бить через край. Но почему день завершения календарного года, года нашей жизни, приближающего нас к небытию, так радует нас? И почему непременно надо успеть выпить — до наступления нового — за старый год?
И не надо убеждать себя, что мы поднимаем бокалы за свершения минувшего года или за прибавление в наших семействах. Ведь и уходы всегда случаются, и неудачи, и поражения. Но все равно мы уговариваем себя при всех печалях: «А все-таки неплохой был год, не надо гневить судьбу и Бога». Наверное, главное чувство, которое заставляет нас сдвинуть бокалы, — «Мы вместе, мы живы, и прожитого уже никто у нас не отнимет!».
Мы живы, мы собрались за праздничным столом и на какой-то миг верим, что эта новогодняя ночь действительно откроет новую — неведомую никому, но желательно прекрасную — страницу нашей жизни. Это как наваждение, как волшебство. Мы будто опять становимся детьми и играем в героев и прекрасных дам, готовых к самым невероятным поворотам судьбы.
И становимся от этого лучше. Мы не знаем, что готовит нам грядущий год. Да, по чести, и не хотим знать. Ведь Новый год — праздник счастливого неведения. А нам бы не растратить старого счастья, если оно у нас есть, сохранить близких, не потерять самих себя в жизненной круговерти. Чтобы хватило сил и наивной доверчивости через 12 месяцев опять ощутить веселую лихорадку подступающих праздников, обещающих что-то действительно невероятное.
