В работах Клаудио Наранхо классическая психология переплетается с духовными практиками, рождая учение... для которого пока нет названия. Но которое привлекает все больше сторонников во всем мире.
Psychologies: Сеньор Наранхо, в кризисные времена люди ждут прежде всего конкретной помощи – в том числе и от психологов. Чем нам помогут такие возвышенные вещи, как любовь, самопознание, развитие личности?
Клаудио Наранхо: Если говорить о кризисе, то он, к сожалению, гораздо глубже, чем экономические проблемы, которые вы, очевидно, имели в виду. Мне кажется, в глубоком кризисе находится вся наша цивилизация – с ее системой образования, воспроизводящей послушных потребителей, с ее рациональным подходом, отвергающим духовное и интуитивное начало, с ее жесткими ограничениями и искаженной иерархией ценностей. И если мы не изменимся сами и не научим наших детей жить и воспринимать мир иначе, то никакие экономические скачки, боюсь, не помогут. Я же в каком-то смысле учу именно этому: учу изменяться, обретать себя и видеть мир по-другому. Но я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Действительно, в мире сейчас экономический кризис. Я, например, знаю, что в Италии резко выросла статистика самоубийств. Подозреваю, что и во многих других странах происходит что-то похожее. Но ведь потеря работы или нехватка денег – это только повод. Если у человека есть смысл жизни и есть любовь, он никогда не наложит на себя руки. Я помогаю людям обрести смысл и любовь. Помогаю стать счастливее – не знаю уж, насколько это практично. Но многие бизнесмены, в том числе и руководители крупных компаний, говорили мне, что им и их бизнесу помогают мои идеи, моя работа. В конечном счете, все очень просто: счастливый человек и работает лучше несчастного.
Но разве есть какой-то универсальный рецепт достижения счастья и любви?
К. Н.: Вряд ли, но я и не претендую на то, что он мне известен. Наоборот, созданная мною программа SAT, которой уже больше 20 лет, объединяет все лучшее, что было найдено в мире. Мы работаем над собой в нескольких направлениях. Во-первых, это эмпатия, любовь к ближнему, способность испытать это чувство, похожее на материнскую любовь. Другой важный аспект – высвобождение спонтанности. Наша цивилизация все больше похожа на цивилизацию кастратов: нас учат довольствоваться меньшим, отказываться от того, что могло бы быть нашим. В нас есть животное начало, которое мы не только не ценим, но и панически его боимся, поскольку приучены постоянно встраиваться в рамки. Я считаю важным возродить это начало, вернуть себе способность верить инстинктам. Третье направление – умение ощутить каждое мгновение, проживать свое настоящее. Наконец, важно сохранять спокойствие разума. А для этого нужна некоторая отстраненность, умение отказываться, в том числе и от собственных желаний. Я называю все это экзистенциальными навыками – по аналогии, например, с навыками трудовыми. Как видите, в моей программе много разных направлений – именно для того, чтобы каждый человек мог получить то, что нужно именно ему.
Вы говорите о спонтанности, высвобождении животных инстинктов. Нет ли тут риска выпустить на свободу те опасные и низменные вещи, которые таятся в каждом из нас?
К. Н.: Я не считаю, что инстинкт опасен. Полагаю, проблема в том, что государство ради собственного спокойствия убедило нас в том, что животное начало жестоко и у него нет морали. Но многие мыслители высказывали предположения, что животное начало совсем не обязательно такое уж плохое. Ведь самые страшные хищники – волки, тигры или акулы – убивают, только чтобы добыть пропитание. В них нет нашей, человеческой жестокости, они никого не уничтожают просто так. Объявлять причинами преступлений животные инстинкты – это слишком поверхностный взгляд. Скорее, творимое нами зло – это уродливый заменитель подавленных инстинктов. Это как разница между сексом и порнографией. Если бы нам не приходилось подавлять свою сексуальность, порнографии бы не существовало – в ней бы просто не было необходимости! Говоря о животном начале, я имею в виду спонтанность и естественность – они почитались еще в античных культах, посвященных Дионису, богу плодородия, щедрости природных сил и экстаза. Но вместе с дионисийским духом важно помнить и о духе Аполлона – божества гармонии и отстраненности. Может показаться, что их влияния исключают друг друга: с одной стороны – полная свобода, с другой – дисциплина и сдержанность. Но в действительности они должны не спорить, а дополнять друг друга.
Клаудио Наранхо в Москве
В октябре в Москве Клаудио Наранхо проведет открытые лекции и семинары. Вход свободный. Но поскольку количество мест ограничено, обязательна регистрация.
13 октября, 17:00: открытый семинар «Самопознание вокруг трех видов любви». Москва, гостиница Интерконтиненталь Тверская 22. Запись по ссылке: http://hse-psy.timepad.ru/event/80604
14 октября, 18:30: открытая лекция «Кризис западной цивилизации и спасительный потенциал нового подхода к образованию». Москва, Пречистенка д.16, Центральный Дом Ученых. Запись по ссылке: http://hse-psy.timepad.ru/event/80606
Его путь
- 1932 Родился в Вальпараисо, Чили.
- 1959 Окончил университет в Сантьяго и остался там работать в Исследовательском центре медицинской антропологии.
- 1962–1966 Работает в США под руководством основателя гештальт-терапии Фрица Перлза.
- 1970 После гибели сына на полгода удалился в пустыню и обратился к изучению духовных практик.
- 1971 Вернулся в науку, создал собственную программу SAT.
- 2006 Учениками и последователями основан Фонд Клаудио Наранхо.
А, скажем, борьбу государства с наркотиками вы не считаете реакцией косного общества на попытки людей раскрепоститься?
К. Н.: Мне довелось стать свидетелем одного из самых жестких конфликтов между отцами и детьми в Калифорнии в 1960-х годах. Основными потребителями наркотиков были, конечно, молодые люди. И молодежь, употреблявшая марихуану или ЛСД, вдруг оказалась очень опасным критиком старшего поколения – исключительно жестким и бескомпромиссным. Ожесточенная борьба с наркотиками, мне кажется, стала в том числе и политическим маневром власти, принявшей, разумеется, сторону отцов. Думаю, власть почувствовала реальную опасность зарождавшейся контркультуры – культуры, угрожавшей главным принципам полицейского государства, которое заботится прежде всего о своих, а не о наших интересах. И война, объявленная наркотикам, была отчасти способом дискредитировать бунтующую молодежь. Но тот же ЛСД, например, появился как лекарственный препарат, использование которого открывало новые горизонты в психотерапии. Однако в какой-то момент его использование было запрещено, а все исследования прекращены.
Вы считаете, что это было ошибкой?
К. Н.: На мой взгляд, такой тотальный запрет был не вполне оправдан. Давайте тогда запретим, например, огонь. Тоже ведь очень вредная и опасная штука, если развести его посреди комнаты. Однако когда он обогревает ваш дом или когда вы готовите на нем еду, вы не считаете огонь вредным... Множество культур, которые отчего-то принято называть «примитивными», использовали вещества, влияющие на сознание. Но в них не возникали ни зависимость, ни практика порочного использования этих веществ. И мексиканцы, например, не бегают круглыми сутками по пустыне в поисках кактуса пейота. Потому что в культуре мексиканских индейцев существовали очень строгие правила использования пейота в определенных ритуалах и для определенных целей. Злоупотребления наркотиками, действительно имевшие место в 1960-е годы, были, мне кажется, вызваны тем, что на Западе не было культуры их употребления, не существовало правил и легальных каналов их получения. Мне как раз виделось бы очень интересным создание школы, где психотерапевты учились бы у тех же индейцев использованию различных веществ с целью применения их в терапии.
Насколько согласуется ваш интерес к эзотерике и оккультным практикам с наукой вообще и академической психологией в частности?
К. Н.: Чтобы ответить на ваш вопрос, мне придется напомнить научный факт: у нашего мозга есть два полушария. И левое ответственно за логическое, научное мышление, а правое можно назвать скорее гуманитарным, интуитивным. Так вот, наука не может объяснить интуитивные феномены, наука не в состоянии ясно ответить на вопрос, что же такое сознание. Наука не может ничего внятного сообщить нам по поводу добра и зла. И я думаю, два полушария даны нам не просто так. У нас есть и два глаза, каждый из которых видит мир немного по-разному, а вместе они создают объемную картину мира. Точно так же синтез восприятия двух полушарий должен дать нам гармоничное сознание. Но наша цивилизация постоянно обращается лишь к навыкам одного из полушарий. В результате мы пытаемся подходить ко всем явлениям исключительно с позиций таблицы умножения. Возможно, корни этой диспропорции кроются в событиях Великой Французской революции. Тогда общество восстало против косности и догм церкви и церковных властей и в противовес им вознесло на пьедестал чистую логику и рациональный подход. Но вместе с водой выплеснули и младенца: пытаясь вырваться из тисков религиозных догм, люди отказались и от присущего религии интуитивного восприятия мира. Во главу угла были поставлены логика и практическая польза. Но ведь в музыке или поэзии, например, нет никакой практической пользы. Зачем же они нужны? Да затем, что они помогают нам развивать именно внелогические, интуитивные пути. Это делает нас людьми более цельными. И пожалуй, счастливыми.
Наверное, и недостаток любви, о котором вы упоминали, тоже можно объяснить этой диспропорцией?
К. Н.: Возможно. Хочу только уточнить, что я имею в виду. Говоря о любви, я считаю, что всем нам нужно научиться прежде всего любить самих себя. Потому что если мы не можем этого, то как же мы сможем полюбить кого-то другого? А мы настолько подавлены правилами и ограничениями, так многого в себе стыдимся и так от многого отказываемся, что очевидно: до настоящей любви к самим себе большинству из нас очень и очень далеко.
В октябре вы впервые приезжаете в Россию, здесь выходит ваша книга*. Ваша программа SAT успешно работает во многих странах и на многих языках. Появится ли у нас возможность осваивать SAT на русском?
К. Н.: Это будет зависеть от того, как примут в России мои идеи. Как будет встречена моя книга, насколько заинтересуют публику мои лекции, мои слова. А значит, это напрямую зависит и от вас тоже. Так что вы уж постарайтесь.
* «Революция, которую мы ждали» (Класс, 2013)
Программа SAT
SAT – аббревиатура от англ. seekers after truth, «искатели правды». Название этой программы обучения и терапии отсылает и к санскритскому sat – «истинный», «сущий», «вечный». В каждом из четырех модулей нужно посетить хотя бы один 5–10-дневный семинар. Главное в программе SAT – изучение эннеаграммы и раскрытие на ее основе своего потенциала с использованием методов психотерапии и духовных практик. SAT пользуется большой популярностью – в том числе у психотерапевтов, бизнес-тренеров и педагогов.
