В раннем детстве, начитавшись Майн Рида и Вальтера Скотта, мы мечтали об экзотических странах и путешествиях. Это была форма мечты о необычном. В школе многие жалели, что по возрасту не попали на Гражданскую или Великую Отечественную войну. Старшие братья в это время уже бредили, правда, джазом, потом «битлами» и лелеяли мечту об Америке. Так в первой трети жизни большинство занимается перетасовкой времен, географических мест и даже национальностей. Реальность кажется ординарной, лишенной больших смыслов, настоящих страстей, неповторимых приключений.
Эта инфантильная мечтательность постепенно отодвигается повседневными заботами и среднесрочными перспективами, но не исчезает совсем, а прячется где-то в глубине сознания. Представление о том, что где-то жизнь устроена лучше, а то и просто прекрасно, и для осуществления планов нам только и не хватает, что переменить обстоятельства.
Скажу сразу, я вовсе не хочу касаться пресловутой темы эмиграции. В конце концов, это личный выбор человека. Иногда он заканчивается драматически, а то и трагически, но порой приводит к небывалому творческому и душевному подъему. В любом случае это не мечта, а, скорее, сознательный выбор.
Я говорю о людях, которых мечта переменить обстоятельства душевно истощает и отбивает вкус к жизни. Можно упрекнуть их в том, что они пассивны, и это будет, видимо, справедливо. Активный человек сам кует свое счастье и изменяет обстоятельства. Но это еще не решение проблемы. Во-первых, далеко не всякий человек способен активно изменять окружающую жизнь. Во-вторых, корень такой безынициативности скрывается ведь в чем-то еще кроме объективной ситуации.
Говорят, что у них заниженная самооценка и, как следствие, отсутствие веры в себя. Бывает так, но иногда совсем иначе: человек чрезвычайно высокого мнения о себе, но уверен, что окружение не дает ему в полной мере развернуться.
А вот что действительно есть в этих людях, вернее, чего им недостает, – сила воображения, которая помогала бы искать и находить способы претворения своих представлений в вещи, события и отношения. Их фантазия откликается, но не на реальность, а на чужую фантазию, как правило, уже получившую художественное оформление, – на музыку или литературу. Там определено место прекрасного, там есть свои лабиринты таинственного, назначены поля для проявления героического, а главное, ярко разделены полюса добра и зла и вручено оружие борцу за справедливость.
Такие люди, как все скрытые аутисты, боятся неизвестного, нуждающегося в собственном исследовании и уяснении пространства. В искусстве же пространство всегда ограничено – жанрово или географически и исторически. Оно к тому же утоляет потребность в сильных эмоциях, поскольку искусство по определению является концентратом жизни. То есть представители этого типа по-своему действенны и эмоциональны, но только в сочиненной реальности.
Не из этого ли свойства родились многочисленные молодежные субкультуры? Эмокиды (от сокращенного «эмоциональный») являются приверженцами хардкор-музыки. Они заряжаются от сильного голоса вокалиста, а также от хаотических элементов вроде крика, шепота или стона, вплетенных в музыку. Сильных эмоций ищут различного рода экстремалы и байкеры, тех эмоций, которых им не хватает в обычной жизни.
Особенно примечательно движение «ролевиков», куда входят реконструкторы, толкиенисты и многие другие. Их огромные сборы и фестивали посвящены ролевым играм, которые требуют не только фантазии и энергии, но трудолюбия и немалых знаний.
Совсем недавно появилось еще одно клубное движение (не знаю даже, есть ли у них собственное название). Его спровоцировало появление романа Мариам Петросян «Дом, в котором…». Действие романа, что характерно, происходит в замкнутом социуме, в инвалидном детском доме. У всех героев ролевые клички, четкое разделение на узурпаторов, жертв, мечтателей и борцов.
Игра, как известно, один из способов освоения жизни. В детском и подростковом возрасте она не только оправдана, но и необходима. Совсем иное дело игра – форма ухода от реальности. Это опасный сигнал социальной неадаптированности. Хорошо, если мы услышим и поймем его вовремя.
