Что такое «когнитивный»?
Это слово в последнее время на слуху. Остряки говорят: «У меня когнитивный диссонанс» в ситуациях, когда другие восклицают: «Обалдеть!»; в переводных текстах встречаются загадочные «доктора когнитивных наук», и кажется, что ничего не знать про когнитивность — практически неприлично. Один из ведущих российских когнитивных психологов Мария Фаликман рассказала нам о том, что в действительности означает это слово, а также о достижениях ученых из самых разных областей, вместе исследующих процессы человеческого познания.
Psychologies: Давайте с самого начала: что такое когнитивные процессы и когнитивные науки?
Мария Фаликман: Все очень просто. Когнитивный — значит, относящийся к человеческому познанию. К тому, как мы получаем информацию, как мы ее храним, преобразуем и используем, решая те или иные задачи.
Но при желании под это широкое определение может подойти абсолютно любой процесс!
М. Ф.: Отчасти по этой причине слово «когнитивный» и стало в последнее время ярлыком, который клеят на все без разбора. А «доктор когнитивных наук» на Западе — это специалист сразу в нескольких областях науки, занимающихся изучением нашего познания, языка и мозга. Дело в том, что когнитивные исследования по определению междисциплинарны. Они и родились на стыке нескольких наук. Кстати, у когнитивистики есть свой официальный день рождения — 11 сентября 1956 года. В этот день на симпозиуме по проблемам переработки информации в Массачусетском технологическом институте были сделаны три важных доклада. Первый из них представил психолог Джордж Миллер (George Miller), второй — лингвист Ноам Хомский (Noam Chomsky), а третий — компьютерщик Аллен Ньюэлл (Allen Newell) и политолог Герберт Саймон (Herbert Simon), которые создали первую в мире модель искусственного интеллекта. С этого момента и отсчитывается история когнитивных наук. Ну а еще одна причина того, что когнитивные науки слишком часто поминают всуе, состоит в том, что это очень перспективная область, на исследования в которой выделяются во всем мире большие деньги. Сами понимаете, это очень серьезный стимул.
Чем же так важны когнитивные исследования с прикладной точки зрения?
М. Ф.: О, у них множество применений! Начнем с самого простого: как организовать рабочий стол на компьютере, чтобы всегда быстро находить нужные файлы? Это классическая для когнитивной психологии задача зрительного поиска, которую активно изучают с 1980-х годов. Из той же области зрительного поиска можно назвать проблемы, стоящие перед врачами, которым приходится изучать множество томограмм, рентгеновских и других снимков. Можно ли безошибочно находить на них признаки болезни, не упуская ничего важного? Кстати, буквально в прошлом году когнитивисты провели забавный эксперимент, вернув к жизни «невидимую гориллу» из исследования Дэниела Саймонса и Кристофера Шабри. Врачам предъявили снимки каких-то внутренних органов и попросили предположить диагноз. Эксперты рассмотрели, изучили, высказались. И большинство из них просто не заметили на снимках нанесенный туда маленький силуэт гориллы. Это очень распространенная ошибка внимания: врач точно знает, что может, а чего не может быть на таком снимке. А еще он точно знает, что ищет, — и это определенно не горилла! Поэтому он просто не видит ее. А автомобильные концерны, например, вкладывают огромные деньги в разработку систем привлечения внимания водителя к неожиданно появляющимся объектам. Потому что невидимая горилла на снимке — это смешно, а невидимый пешеход на дороге — это уже очень грустно. Есть попытки разработать системы, которые следили бы за взглядом водителя, выявляли, когда направление взгляда не соответствует появившемуся в поле зрения объекту, и привлекали внимание. Пока еще это сложно и дорого, но приборы для фиксации движений глаз развиваются с невероятной скоростью. И если автомобилистам придется еще подождать, то в рекламе эти технологии уже используются: выяснить, куда, например, первым делом смотрит человек, открывая веб-страницу, не составляет труда. Значит, там разместят рекламный баннер!
Хорошо, а как все-таки быть с рабочим столом компьютера?
М. Ф.: Число элементов на нем не должно превышать шести. В противном случае вы неизбежно будете тратить лишнее время на поиски. Причем если вы нашли один файл, а через пять минут ищете другой, то даже его не получится найти быстрее — количество повторных поисков в насыщенной среде никак не влияет на их скорость. Поэтому создавайте папки. Группировка — наш главный инструмент. Ну и разгруппировка тоже: если вам важен какой-то конкретный файл, лучше расположить его на удалении от всех остальных: так вы сразу обратите на него внимание.
Даты
Мария Фаликман родилась в Москве в 1976 году. Окончила факультет психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, в 2001-м — аспирантуру того же факультета. Защитила кандидатскую диссертацию по теме «Динамика внимания в условиях быстрого последовательного предъявления зрительных стимулов». С 2006 до 2010 года — доцент кафедры общей психологии факультета психологии МГУ. Автор более 100 научных публикаций. Старший научный сотрудник Центра когнитивных исследований филологического факультета МГУ.
Влияние компьютера на нашу жизнь — наверняка тоже предмет интереса когнитивных наук? Ведь без компьютеров теперь и не представить наш процесс познания.
М. Ф.: Вы правы, но это пока еще очень молодая область исследований. Многие, например, рассуждают о том, что компьютеры влияют на нашу память. Но мне кажется, делать такие выводы рано. Человеческому познанию в принципе свойственно делегировать нагрузку, передавать ее среде. И это началось задолго до компьютеров. Узелки на платке — это ведь тоже напоминание. А сама по себе письменность? Что это, как не резкая разгрузка памяти? То есть с этой точки зрения ничего нового не происходит. До той поры, пока компьютер — инструмент для решения тех или иных задач, и человек решает их эффективно, я не вижу никаких проблем. Конечно, возможно, что постоянное использование компьютера оставляет нашу память без постоянной тренировки. И оказавшись вдруг без компьютера, мы можем испытывать определенные затруднения. Но я не уверена, что можно уже говорить о каких-то принципиально иных механизмах по сравнению с докомпьютерной эрой. Хотя, повторюсь, это разделенное между человеком и компьютером познание — совсем-совсем новая область исследований. Техника вообще сейчас развивается быстрее, ученые за ней просто не успевают. Вспомните, сколько разговоров было лет 10 назад про так называемое thumb-generation — «поколение большого пальца». Про детей и подростков, которые привыкли работать большими пальцами, набирая sms и используя игровые устройства. Какое благодатное открывалось поле для исследований! Так вот, изучать уже нечего. Появился айфон, и никто большими пальцами не пользуется, теперь нужно сенсорные экраны изучать — это уже совершенно другой способ взаимодействия с устройством.
«Самое интересное, что пока нет ответа на главный вопрос: а что вообще такое наше сознание?»
Можно ли ожидать, что развитие науки и техники однажды позволит нам обрести электронное бессмертие — создавать цифровые копии себя на флешках, например? Это ведь тоже вопрос познания, разве нет?
М. Ф.: Скорее это вопрос сознания — того, где оно все-таки прячется. Но, боюсь, наука не слишком приблизилась к ответу. Мы прекрасно идентифицируем области мозга, ответственные за анализ того или иного типа информации (то есть за те или иные познавательные процессы). Но пока не похоже, чтобы нам стало хоть чуть-чуть яснее, что такое само наше сознание. Частные задачи решаются, а самая общая — увы. Поэтому и бессмертия на флешке я вам обещать не могу. Для этого пришлось бы перевести в цифровые алгоритмы весь субъективный опыт человека. А он у любого из нас абсолютно уникален! Вот мы с вами сидим за одним столом и смотрим на него. А видеть можем два разных стола. Потому что восприятие идет с двух сторон. Есть прямое воздействие на сетчатку, а есть память, прошлый опыт, знания о том, сколько и каких столов мы видели до этого. Один из великих когнитивистов Ульрик Найсер (Ulric Neisser) в свое время писал, что именно по этой причине манипулирование другим человеком в полной мере невозможно. Для этого пришлось бы контролировать абсолютно любой зрительный, слуховой и всякий другой опыт человека с момента его рождения. Без этого мы никогда не сможем с точностью предсказать, что происходит у него в голове в тот или иной момент.
«Невидимая горилла»
В конце 1990-х годов американские психологи Дэниел Саймонс и Кристофер Шабри (Daniel Simons, Christopher Chabris) провели любопытное исследование. Испытуемым предлагалось просмотреть видеоролик, запечатлевший нескольких игроков в баскетбол, одетых в белые и черные футболки, которые передавали друг другу мяч. Задача состояла в том, чтобы сосчитать, сколько передач сделают за минуту игроки в белых футболках. И все участники эксперимента справились с ней отлично. Но при этом большинство из них абсолютно не заметили, что в середине ролика в кадре вдруг появился человек в костюме гориллы. Он неспешно прошелся по площадке и, ударив себя кулаками в грудь, удалился. Психологи объясняют эту «невидимость» так называемой «слепотой по невниманию»: полностью сосредоточившись на одной задаче, мы совершенно не замечаем того, что не имеет к ней отношения. В 2004 году эксперимент с «невидимой гориллой» удостоился Игнобелевской (она же Шнобелевская) премии как «исследование, которое заставляет сначала рассмеяться, а потом задуматься». Ю. З.
