Psychologies: Почему наши детские воспоминания такие яркие?
Татьяна Алавидзе: Действительно, те из нас, кто возвращается к ним, могут заметить, что эти образы эмоционально очень насыщенны и связаны со всем комплексом сенсорных ощущений. Хотя воспоминания детства есть далеко не у всех: многие практически не помнят себя до 7–8-летнего возраста, и проблески начинают возникать только в ходе длительного анализа или терапии. Обычно воспоминание возникает как вспышка, сразу цельной картиной, которую запускают обонятельные, осязательные, зрительные впечатления… Возможно, детские воспоминания кажутся нам более яркими и незамутненными, чем события последующей жизни, потому, что от детства у нас в основном остаются однополярные чувства – очень позитивные или очень негативные.
Какой след в нашей памяти оставляют сильные и болезненные детские переживания?
Т. А.: Наша психика защищается от всего, что вынести слишком тяжело: она отторгает, стирает, забывает. Слишком сильные переживания, которые мы в детстве не смогли психологически «переварить», очень часто так и остаются спрятанными или неоформленными. Некоторые наши воспоминания можно сравнить с ширмой: мы словно закрываем ими тяжелый опыт, который нужно спрятать далеко в глубинах бессознательного. Это называется «покрывающим воспоминанием».
Например, человек может помнить, как его обидела учительница, но воспоминание об этой обиде лишь прячет под собой более глубокую обиду на мать, которая его недооценивала и постоянно критиковала, – психика выбирает тот повод для обиды, который ребенку вынести легче. В кабинете психоаналитика очень часто появляются взрослые, которых беспокоят страхи, тревоги или агрессия. Когда наши тяжелые воспоминания и «дурные» чувства недоступны, в глубине души продолжает жить неудовлетворенный ребенок, который иногда «выныривает» на поверхность, демонстрируя далеко не самые одобряемые качества: жадность, гнев, злобу. Этого ребенка невозможно успокоить, пока мы не найдем источник его и, соответственно, своих мучений.
ВЗРОСЛЫЙ СТАНЕТ СВОБОДНЫМ, ЕСЛИ РЕБЕНОК ЗАЙМЕТ В НЕМ СВОЕ МЕСТО.
Всегда ли мы общаемся с психотерапевтом от лица своего внутреннего ребенка?
Т. А.: Это зависит от вида терапии, а также от того, какое место занимает этот ребенок в душе пациента. Внутренний ребенок бывает настолько забыт и заброшен… Чтобы до него достучаться, приходится проделывать большую работу. Да, ребенок берет слово в большинстве случаев, но пришедший на консультацию взрослый не всегда это осознает, потому что ребенок в нем может проявлять себя очень исподволь – через манеру поведения, голос.
Практически все, что мешает нам развиваться, любить или строить свою жизнь, связано с нашим детством. Поэтому, чтобы взрослый стал свободным, необходимо помочь ребенку внутри нас занять свое место. Оживив его в своей душе, нужно налаживать с ним контакт, вступить в диалог, чтобы узнать о его неудовлетворенных потребностях.
Это не всегда легко: нередко мы боимся вспоминать об этом ребенке, ведь это не сладкий улыбающийся малыш с рекламной картинки. Непринятый внутренний ребенок может быть несчастным, озлобленным, жадным, жестоким, грубым, но наша задача – не пугаться, не критиковать, не уничтожать его, а прежде всего понять. Вступив с ним в диалог, мы получаем возможность подумать о том, какие из его потребностей могут быть удовлетворены, какие должны быть отвергнуты и где те границы и запреты, которые ему (и нам самим) необходимо принять. Эта работа требует времени, но обязательно приносит свои плоды.
Почему некоторые из нас так боятся повзрослеть?
Т. А.: Наше детство держит нас очень крепко: одни из нас сохранили о нем прекрасные воспоминания, которые кажутся более светлыми, чем окружающая действительность, а другие, наоборот, не могут освободиться от давнего травматичного опыта. Привязанность к детству, нежелание выходить из этого возраста часто происходят от неудовлетворенности самой ранней детской потребности в любви и заботе.
Инфантильное поведение, протест против взросления – это безнадежная попытка удовлетворить те потребности. Современное общество поддерживает такое поведение, уводя нас в культуру досуга и игры, помогая сбежать в иллюзорную реальность, где можно верить, будто все детские наши желания будут исполнены: прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете; я женюсь на своей маме; у меня будет все, чего я захочу; мы никогда не умрем…
Что же означает быть по-настоящему взрослым?
Т. А.: Быть взрослым – значит суметь отказаться от детских желаний иметь все, быть всемогущим и всеми любимым. Безоблачным детство предстает только в мечтах, ведь за всемогуществом младенца скрываются зависимость и беспомощность. Инфантильный человек на протяжении всей жизни не может выйти из этой беспомощности. А взрослея, мы осознаем, что наша жизнь конечна, что старость существует, что есть ситуации, перед которыми мы бессильны. Тогда мы выходим из состояния требующего и неудовлетворенного ребенка, чтобы оплакать все то, чего мы никогда не получим, увидеть пределы собственной жизни и возможностей и понять: то, что у нас есть, «достаточно хорошо», как говорил британский психоаналитик Дональд Винникотт.
Что мы черпаем в собственном детстве, когда сами становимся родителями?
Т. А.: Весь спектр желаний и тревог, которые часто остаются бессознательными, но проявляются, например, в том, как мы интерпретируем плач своего ребенка, или в том, как мы о нем заботимся. Внутренний ребенок часто заявляет о себе именно тогда, когда мы становимся родителями, и не всегда поворачивается своей лучшей стороной.
ПОВЗРОСЛЕТЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ОЗНАЧАЕТ ПОНЯТЬ: ТО,ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ, ДОСТАТОЧНО ДЛЯ МЕНЯ ХОРОШО.
Например, родители могут ощутить ревность к собственному сыну или дочери. Есть молодые папы, которые чувствуют себя заброшенными и начинают соперничать с младенцем, или мамы, которым кажется, что малыш забирает у них все. Можно ощутить и неуверенность в своей способности быть хорошим родителем, и страх за ребенка – поднимаются все наши самые глубинные тревоги. Конечно, матери и отцу проще реагировать на поведение своего ребенка, если у них был удачный опыт младенчества и детства. Но таким он был не у всех, и рождение ребенка – очень подходящий период для того, чтобы докормить, дорастить все свои недорощенные потребности – и вместе со своим сыном или дочерью двигаться дальше.
Это может происходить спонтанно, неосознанно, если в семье хорошая атмосфера, если ее члены близки друг другу и отзывчивы. А если спонтанно не получается, родители в любом случае могут анализировать свои детские переживания и то, что происходит сейчас в их отношениях с детьми. Если родители по отношению к ним позволяют себе быть щедрыми и добрыми, то эта взрослая щедрость перевеши-вает оставшиеся от их собственного детства ревность, зависть или жадность. Такие родители ощущают уверенность в том, что они сильные и хорошие, и это укрепляет их ощущение собственной ценности.
Помогает ли наш внутренний ребенок научиться давать своим детям то, чего мы сами не получили в детстве?
Т. А.: Помогает, но здесь есть риск: желая дать своему ребенку все, чего они недополучили, родители иногда начинают делать подарки… самим себе. К примеру дарят велосипед, щенка, гитару и расстраиваются, увидев, что их сын или дочь равнодушны к подарку, потому что мечтали совсем о другом. Таким образом мы проецируем на ребенка свои неудовлетворенные желания, видя в нем лишь маленьких себя и не желая уловить его истинные потребности, установить с ним контакт.
Правильнее будет, помня о своей детской мечте, спросить у сына или дочери или просто задуматься о том, чего хочется именно им, и постараться выполнить это желание.
