ИСКАТЬ ПРАВДУ
История ульяновской школьницы Дианы Шурыгиной, которую изнасиловал на вечеринке случайный знакомый, стала одной из самых обсуждаемых тем года. Юридическая часть этой драмы, казалось, завершилась еще в прошлом декабре: насильник признал вину и получил 8 лет тюрьмы. Но затем Шурыгина попала в программу «Пусть говорят», и ситуация перевернулась с ног на голову. Многие зрители и комментаторы не увидели в девушке невинную жертву насилия. Диана вела себя вызывающе, вступала в споры и, казалось, не была так уж травмирована случившимся. К тому же выяснилось, что в день изнасилования она пила алкоголь и в целом была далеко не святой.
Скептики тут же выстроили альтернативную версию произошедшего: распущенная девица соблазнила молодого человека, а затем выставила его виноватым (из вредности или мести). В Сети возникла многочисленная группа поддержки осужденного Сергея Семенова. Многие «болельщики» не отрицали факт изнасилования, но считали, что Диана своим поведением сама толкнула его на этот шаг. И уже эта позиция вызвала критику общественных активистов и правозащитников — как проявление «виктимблейминга», то есть привычки перекладывать часть вины (или даже всю вину целиком) за насилие на жертву.
«В цивилизованном обществе ответственность за свои чувства, импульсы и поступки несет сам их субъект, а не тот, кто мог их «спровоцировать» (даже сам того не желая), — размышляет психолог Евгений Осин. − Что бы ни произошло на самом деле между Дианой и Сергеем, не надо поддаваться соблазну «культуры изнасилования». Она предполагает, что мужчина — существо, не способное контролировать свои импульсы и инстинкты, и женщина, которая одевается или ведет себя вызывающе, сама заставляет мужчин на себя нападать».
Его коллега Юлия Захарова предлагает извлечь из истории урок для себя — например, поговорить с подростком о правилах безопасного поведения, ответственности, праве отказаться от сексуального контакта в любой момент.
ВИДЕТЬ ЛИЦО ДЕПРЕССИИ
20 июля солиста популярной группы Linkin Park Честера Беннингтона нашли повешенным в его доме. Ему был всего 41 год. В крови певца не было следов наркотиков — только немного алкоголя. Трагедия стала неожиданностью для фанатов: группа была в зените славы, а Беннингтон выглядел счастливым человеком, любящим мужем и отцом. На последней видеозаписи он весело играл с детьми, ел конфеты и казался лишь немного усталым. Но вдова музыканта, выложившая видео, развеяла сомнения — в последние месяцы он страдал от депрессии.
Смерть Беннингтона вызвала волну обсуждений в соцсетях. Пользователи публиковали фотографии с хэштегами #faceofdepression, #удепрессиинетлица, призывая помнить о том, что человек в депрессии не обязательно ходит с грустной миной и вечно жалуется на жизнь. Наоборот, часто он старается скрыть свое состояние, и окружающие просто не догадываются о том, что он переживает.
«Я не имею в виду закидоны школьников и вообще весь этот хайп вокруг этого, я говорю о настоящей депрессии, — пишет одна из участниц флешмоба. − Когда ты чувствуешь себя уставшим 24/7, когда ты отменяешь планы, потому что не в состоянии быть активным, веселым и беззаботным с друзьями, играя в дурацкий театр, когда ты плачешь каждый день или не плачешь неделями, когда твои эмоции будто выключены и тебе наплевать на все и всех, когда даже простая уборка по дому кажется тебе чем-то таким нереальным и невозможным».
ПОНИМАТЬ ПОКОЛЕНИЕ Z
«Что с ними происходит? Все ли у них в порядке?» — с этого коллективного вопроса начинается «открытие» каждого нового поколения. В 2016 году тревожным звонком стала история с «группами смерти». Жестокая игра, якобы ответственная за сотни подростковых суицидов, не на шутку перепугала всех. Правда, расследование показало, что смертельные случаи из-за игры в «синего кита» были единичными, и большинству игроков просто нравилось щекотать себе нервы. Но мысль о том, что какие-то таинственные кукловоды в Сети управляют несмышлеными детьми, прочно засела в голове взрослых.
В марте 2017 года эти мысли получили новую пищу: школьников впервые отчетливо заметили на оппозиционных митингах. На этот раз в роли манипуляторов оказались оппозиционные политики. Но молодые люди и девушки охотно давали интервью, общались с социологами, выкладывали видео на youtube-каналы. Оказалось, многие из них вовсе не молились на конкретных лидеров оппозиции, не призывали устроить революцию и не готовили массовые беспорядки, зато были готовы отстаивать свои права и аргументировать свою позицию, в том числе в школьном классе.
Социологи и психологи сходятся в том, что для молодых людей из поколения Z (тех, кто родился в конце 90-х — начале 2000-х годов) ценнее всего возможность выбирать то, что подходит именно им. В их мире информация избыточна и доступна, а родители и учителя часто не поспевают за новыми веяниями, зато по-прежнему пытаются играть в непререкаемых авторитетов. И это вызывает сопротивление.
«Подозрение вызывают все, кто пытается наложить руку на свободу информации, — правительство, корпорации, религиозные организации, образовательные учреждения и даже родители», — считает американский философ Джерольд Катц.
ДРУЖИТЬ С ТЕХНОЛОГИЯМИ БУДУЩЕГО
«Деньги можно зарабатывать, но нельзя создавать». «Машины могут обыгрывать людей в шахматы, но неспособны к творчеству». «Можно лечить болезни, но нельзя изменить биологическую природу». Все это еще недавно казалось очевидным, но 2017 год перевернул многие из наших представлений о мире, которые казались незыблемыми.
В 2008 году появление электронных денег, которые создаются пользователями и не контролируются никем, — биткоинов — казалось авантюрой кучки фантазеров. С тех пор стоимость «цифрового золота» выросла примерно на 10 000%, и в 2017 году появились первые биткоиновые миллиардеры. Правительства в спешке пытаются решить, как им относиться к новой финансовой реальности, но, похоже, пока правила игры складываются без их участия.
Нейронные сети — программы, способные учиться на множестве данных и улучшать свои показатели в ходе процесса — тоже оказались в центре внимания. Сотрудники «Яндекса» создали нейросеть, которая «пишет» музыку в разных стилях. Эта программа написала несколько треков в стиле композитора Александра Скрябина, которые оценили даже специалисты. А сферы применения новой технологии уже кажутся бесконечными — от редактирования изображений и видео до литературы, от изобретения кулинарных рецептов до поиска средств от рака и СПИДа.
Кстати, последняя возможность открывается и благодаря другому обстоятельству — появлению новой технологии редактирования генома. Один пример: с помощью технологии CRISPR/Cas9, по прогнозам ученых, можно будет внести изменения в геном сперматозоида или яйцеклетки и предотвратить передачу мутантного варианта гена детям — в частности, гена, который отвечает за рак груди.
В августе 2017 года американское управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило использование генной терапии для лечения рака. Пока технология проходит обкатку (в частности, Великобритания только недавно дала разрешение на эксперименты с эмбрионами человека), адепты генной терапии — биохакеры — уже предполагают с помощью научных методов затормозить и даже отменить старение организма.
ИСКАТЬ ГРАНИЦЫ ДОПУСТИМОГО
Мир меняется все быстрее, и мы не всегда успеваем сориентироваться в том, что говорить и как себя вести. Неловкости случаются даже с опытными людьми. 4 марта в программе «Минута славы» выступил инвалид Евгений Смирнов, который потерял в аварии ногу. Владимир Познер, сидевший в жюри, заметил, что не может объективно оценить выступление, и счел решение Смирнова выступать наравне со всеми «нечестным».
Речь Познера возмутила многих: ведущий вольно или невольно показывал, что люди с инвалидностью − особая каста, для которой в обществе должны существовать отдельные правила.
«Выступление танцора с инвалидностью на одной сцене с другими конкурсантами — знак того, что общество меняется, − размышляет гуманистический психолог Мария Сабунаева. − Мы неуклонно идем к интеграции в общество самых разных людей на принципах равенства и общности прав. Раньше человек с инвалидностью оценивался отдельно от «нормальных людей».
Сейчас норма расширяется, начинает включать в себя все больше и больше слоев, идентичностей, особенностей — в итоге мы должны удерживать в сознании множество факторов и всеми ими одновременно оперировать. Это требует другой, новой организации мышления. Я бы рекомендовала всем торопиться расширять сознание и включать в него разные новые нормы. Если мы этого не будем делать, то рискуем попасть в такую же ситуацию, в какой оказался Познер: когда наши стандарты мышления не смогут охватить новых норм и выработать адекватные способы поведения в этих ситуациях».
ПЕРЕЖИВАТЬ КАТАРСИС
А вот в рэп-баттлах, о которых многие из нас узнали благодаря «историческому» поединку Оксимирона и Гнойного (он же Слава КПСС) в 2017 году, выбирать слова не приходится. В «панчах» (выпадах в сторону соперника) можно затрагивать самые острые темы, если границы допустимого не оговорены заранее. Религия, национальность, сексуальная ориентация и даже физические недостатки соперника − все может стать объектом для злой иронии.
Конечно, не каждый будет делать ставку на такие топорные инструменты. Но в целом такой подход приучает к мысли, что договориться можно обо всем − даже о применении «запрещенных приемов». Социальный психолог Акоп Назаретян считает, что нам полезно время от времени разрешать себе испытывать «неуместные» чувства − например, во время просмотра агрессивных словесных поединков или игры в видеоигры. Так мы переживаем «катарсис», о котором писал еще Аристотель − сбрасываем напряжение вместе с энергией подавленных эмоций.
То же самое происходит, например, в жестких состязательных видах спорта. Так что стыдиться любви к рэп-баттлам совершенно не стоит − даже хорошо, если это помогает вам не срываться на других людях. И находить с ними общий язык.
УСПОКАИВАТЬ МЫСЛИ
Летом 2017 года фразу «есть спиннеры» можно было встретить едва ли не в каждом киоске, а сайт Amazon подсчитал, что «крутилки» покупают чаще других игрушек. В последний раз такой повальный интерес вызывала разве что игра Pokemon Go: толпы людей, ведомые меткой на карте, бродили по скверам, залезали на крыши домов и даже в подвалы в поисках редкого экземпляра. Но почему в роли «наследника» покемонов оказались именно спиннеры?
Ведь они вызывающе просты: это не головоломка вроде кубика Рубика и не бильбоке (стаканчик с привязанным к нему шариком), в который можно играть из спортивного интереса. Игра в спиннер не предполагает ни цели, ни развития навыка, ни состязательности.
Психолог Иван Грибов сравнивает вращение спиннера с медитацией: «Мы отвлекаемся от внутреннего разговора на внешний объект, и он не нагружает нас, а просто завораживает, позволяет «залипнуть, отдохнуть». И это одна из причин, почему спиннеры оказались так популярны среди офисных работников. Тревожность, мельтешение информации, конкуренция оставляют мало возможностей для уединения, сосредоточения, элементарной концентрации. А медитативное вращение действует подобно гипнозу, одновременно успокаивая и помогая собраться с мыслями.
«Мы живем в мире бесконечных прерываний процесса, по много раз в минуту, — а тут ощущаем слитность, — объясняет Иван Грибов. — Спиннер всегда дает чувство ладности, успешности запущенного действия: каждое прикосновение тут же дает результат, воспроизводит приятные микровибрации, дарит переживание гармоничности происходящего».
