Мне понятнее и милее люди, способные испытывать стыд за какие-то поступки и вообще чувствующие, переживающие. С ними жизнь не так жестока и опасна. Они обычно в меньшинстве, и каждому из них я навек благодарен.
Но встречались мне по жизни и персонажи с так называемым комплексом вины. В общении они тяжелы до чрезвычайности, их муки заразительны, невольно начинаешь страдать от собственной недостаточной чувствительности, искать повод для самоосуждения. Понимаешь: что-то в этом состоянии не так, и в человеке, тебя заразившем, что-то неправильно. Хочется разобраться.
Согласно одной из версий толкования первородного греха, уже новорожденный оказывается виновным в том, чего не совершал. То есть он наследует вину за ослушание прародителей. Но, думаю, комплекс вины вряд ли рождается из глубокого и чрезмерно личного осознания христианского постулата. Дело проще и одновременно сложнее, как все, что касается психологии.
Закон судит человека за поступок, а не за намерение, но для того, кто заражен комплексом вины, достаточно дурной мысли или фантазии. Он не догадывается, что подобные мысли свойственны каждому и достоинство проявляет тот, кто умеет справляться с ними, а не тот, кого они никогда не посещают. Такое прекраснодушие – одна из форм инфантилизма, спровоцированного, видимо, лицемерным воспитанием. Дескать, родителям такое и в голову не может прийти, они чисты в своих помыслах, а я плохой, испорченный.
Тут два варианта исхода. Либо ребенок становится ханжой, отвечая исключительно ожиданиям окружающих, либо злобно-проницательным, обличая в притворстве родителей, учителей, сверстников, а за ними и все человечество. Не знаю, какой из вариантов хуже. В таких случаях говорят: оба хуже.
Ханжество от комплекса вины не освобождает, только заталкивает его внутрь. К нему добавляется тяжелое чувство постоянного притворства при осознании своей скверности и нарастающее ощущение нереальности, неподлинности, придуманности жизни. Это мешает получать удовольствие, человек становится в некотором роде ущербным. Любовь к себе он выменивает на любовь к себе окружающих.
Тот же итог и у злобной проницательности. Сознание погружается в фантасмагорию абсурда, кажется, что весь мир построен на лжи, что притворяются даже цветы и животные, а человек, как и собака, думает только о сахаре в ладони, платя за него лаской и послушанием. Ни о каких искренних отношениях в таком случае не может быть и речи.
Человек с комплексом вины – тревожный человек. Тревога может проявляться в чрезмерном внимании к порядку (компенсация внутреннего непорядка), в боязни что-то забыть, в маниакальном желании поправить у себя или у близкого прическу, одежду, проверить в очередной раз зашнурованный ботинок. Он напряжен и часто неадекватен в разговоре.
Коротко говоря, такой человек скандально не уверен в себе. Ему необходимы постоянные подтверждения того, что он вменяем и благополучен. То не решается извиниться за очевидный промах (в надежде, что его не заметили), то гомерически оправдывается за то, на что никто не обратил внимания.
Все это начинается и закрепляется в детстве. Ребенок постоянно взывает к одобрению того, что он делает, и легко получает его от счастливых родителей. Их оценка заменяет ему самооценку. Но рано или поздно случается проступок, и тут уж родители так же охотно включают громкий голос, одергивают, взывают к стыду. Если аплодисменты были нормой и почти неправдой, то теперь, он чувствует, с ним говорят всерьез, его не любят и, значит, он плохой человек.
Характерный эпизод из своего детства вспоминает Евгений Шварц. У мамы родился второй ребенок, его младший брат. Виновник изгнания из рая любви был очевиден. Как-то в сердцах Женя воскликнул: «Жили-жили – вдруг хлоп! Явился этот…» Эти слова родители повторяли со смехом много раз.
Да, виновник изгнания был как будто очевиден, но мальчик так верил взрослым, что их внезапную раздражительность объяснял личными качествами: «Однажды я сидел за калиткой, на земле. Был ясный осенний день. Гимназистки, взрослые уже девушки, шли после уроков домой. Увидев меня, одна из них сказала: «Смотрите, какой хорошенький мальчик! Я бы его нарисовала». Я было обрадовался – и тотчас же вспомнил, что девушка говорит обо мне так ласково только потому, что не знает, какой я теперь неважный человек».
Ребенок нуждается не в постоянном одобрении, как бы он сам его ни добивался, а в щедрой любви, которая не зависит от побед и неудач. Он сам со временем научится оценивать себя, не оглядываясь на окружающих, а любовь поддержит его от уныния даже в самые горькие минуты недовольства собой.
