Когда нельзя договориться
Одна молодая супружеская пара путешествовала по Турции автостопом, а то и пешком. В преддверии ночлега просто стучались в дома — и их превосходно принимали, кормили, поили и напутствовали. А для лучшего понимания молодые супруги таскали с собой русско-турецкий словарь.
И вот однажды забрели они в горы, стемнело, постучались в какую-то дверь. Их впустили неулыбчивые люди, кое-как угостили. Утром пара распрощалась с хозяевами и намеревается идти дальше в горы. И тут — в меру коммуникационных возможностей — происходит такой диалог.
– Туда нельзя идти. Там курды.
– Ну и что? Мы как-нибудь договоримся.
– С ними нельзя договориться. Это звери.
– Ну, в крайнем случае дадим денег.
– Они не возьмут деньги. Это звери.
Эта подробность заставляет супругов насторожиться и залезть в словарь. Выясняется, что курды — это волки.
– Спасибо! А мы думали, что курды — это такой народ.
– Нет. То кюрды. Это мы кюрды, а они — курды.
Дело, скорее всего, не в этом
Мой товарищ Ян Шенкман заказал мне статью в журнал «Огонек». Что-то очередное о бедственной ситуации с русским языком в пандан к аналогичной статье какого-то (не помню уже) заметного филолога или лингвиста. Написал, отдал, забыл. Через некоторое время в телефонном разговоре с Яном на другую тему вспоминаю и интересуюсь, что и как.
– Да никак, — отвечает Ян. — Мой начальник Архангельский запорол всю идею.
– А! — подхватываю я с азартом. — И я, кажется, знаю почему! Мы с Архангельским в Ростове-на-Дону…
И я рассказываю о нашей размолвке на круглом столе, последующем примирении на обеде — но, очевидно, неполном; осадок остался. В общем, все как есть, с тонкими нюансами.
– Знаешь, — говорит Ян, деликатно выслушав все до конца, — думаю, дело не совсем в этом. Начнем с того, что это не тот Архангельский…
Переменчивость
Давным-давно, на стыке веков, мне выпало попасть в жюри одного сетевого литературного конкурса. Номинаций было за 30, а текстов, как сами понимаете, значительно больше. И один мой товарищ, Илюша, сцеживал их мне из интернета на дискетки, а я за ними к нему регулярно заезжал. Мы пили чай, разговаривали, а иногда к нам присоединялась младшая сестра хозяина Аня, милая и воспитанная девушка. Между нами установились легкие приятельские отношения, которых, по моему разумению, вполне хватало, чтобы при встрече где-нибудь на литературном вечере сердечно поздороваться и обменяться парой фраз. Но вот ведь незадача — не то чтобы это вовсе не получалось, а получалось через раз. То Аня улыбается и вроде как рада меня видеть, то смотрит как на чужого. В полном недоумении я обратился к Илюше за разъяснениями и поддержкой. Он ответил немного неожиданно:
– Объяснить я это тебе могу, а помочь — нет. Дело в том, что есть моя сестра Аня, а есть девушка Даша с Сахалина, и тоже в литературной тусовке, и их прак-тически невозможно различить. Ну, если поставить рядом, то Даша немножко выше. Так вот — Аня с тобой здоровается, а Даша — нет.
Так я и пребывал в осознанном неведении, пока Даша не пришла учиться в тот вуз, где я тогда преподавал. Теперь я по большей части различал Аню и Дашу с логической точки зрения, поскольку примерно понимал, где подобает находиться Даше. А если и не различал, то не беда: обе девушки со мной превосходно здоровались.
