Будучи достойной продолжательницей дела Франсуазы Дольто (Françoise Dolto), постоянный эксперт Psychologies Клод Альмос борется за права детей. В каждом интервью она стремится к точности формулировок, требовательна к родителям и всегда жестко отстаивает свою точку зрения. Потому что для нее развитие ребенка – слишком важная тема, чтобы о ней можно было говорить поверхностно. Иногда она даже теряет самообладание и гневно стучит кулаком по столу: «Вопрос поставлен неверно! Проблема не в этом!» Она может смутить собеседника, но не затем, чтобы напасть на него, а потому что знает – он способен услышать ее и изменить ситуацию. Она никогда не покинет растерянного родителя. Она помогает ему преодолеть препятствия, потому что делать это необходимо сейчас, а не когда-нибудь потом. И мы в очередной раз в этом убедились.
Клод Альмос (Claude Halmos), психоаналитик, автор книги «Скажи мне почему. Мир глазами ребенка» («Dis-moi pourquoi, parler à hauteur d’enfant», Editions Fayard, 2012).
Psychologies: Как можно помочь ребенку, которого охватили мрачные мысли?
Клод Альмос: Само понятие «мрачные мысли» или «негативные мысли» лишено всякого смысла! Как можно оценивать мысли? Основываясь на формулировках? Но некоторые отрицательные по форме мысли вполне могут быть позитивными, если заставляют нас действовать и меняться к лучшему. Ум – это способность осознавать границы своих возможностей. Только счастливые безумцы считают себя гениями. С другой стороны, ваш вопрос предполагает, что весь негатив нужно истребить и сохранить только позитивное. Мало того что это заведомое упрощение, учитывая сложность психики. Это еще и опасно, поскольку воспроизводит логику наркомана: у меня проблемы, поэтому я приму вещество, которое сотрет из моего сознания эту проблему, и я погружусь в нирвану. Вопрос не в том, как стереть страдание, а в том, как его пережить. Если, например, ребенку кажется, что родители его не любят,или любят меньше, чем младшего брата, нужно не заменить его негативные эмоции позитивными, а понять, почему ему так кажется.
Как понять негативные эомции, если они толком не выражены?
К. А.: Страдание детей обычно проявляется в их поведении – ребенок не ест, плохо спит, мочится в постель, хотя должен был бы уже перестать, плохо учится, сам дерется с приятелями или его бьют… Понять, в чем дело, можно, лишь поговорив с родителями о том, как он проводит день, что он пережил с момента рождения, выяснив, что пережили сами родители. Если ребенок может словами объяснить, что его тревожит, – возвращаясь к нашему примеру, что его младшего брата любят больше, чем его, – значит, он либо ошибается (почему?), либо он прав, и тогда важно, чтобы родители увидели, как он воспринимает ситуацию, и осознали, какой груз они возлагают на ребенка, сами того не желая и не понимая. Так ребенок сможет понять, что проблема не в нем, а в его месте в семье (как мальчика или как старшего), что из-за этого его родители заново переживают некий болезненный опыт.
Получается, даже желая ребенку только добра, мы не можем защитить его от наших собственных проблем? Дети носят в себе наши комплексы, наши подавленные чувства, хотим мы того или нет?
К. А.: Если вы имеете в виду, что во всем виноваты родители, то вы не правы. Есть родители, которые чувствуют себя виноватыми, бессознательно считают, что не могут быть хорошим отцом или матерью из-за того, какие они люди или что пережили. Такие родители не чувствуют себя вправе воспитывать своих детей. Они не умеют говорить ребенку «нет» или мотивировать его идти вперед: им кажется, что если ребенок совершает глупости или не развивается, то только по их вине. Такая позиция наносит ребенку вред. Чем мыслить в терминах вины, лучше понять механизмы происходящего, чтобы их отладить. Если ребенок обесценивает себя, плохо учится в школе, потому что убежден, что у него ничего не получится, он, возможно, воспроизводит историю школьных неудач, которая повторяется из поколения в поколение, или соперничает с братом или сестрой, или, может быть, его унижает учительница… Бесполезно мыслить позитивно, пока мы не поймем, что именно происходит.
Но если, наоборот, подчеркивать «негатив», недостатки, ошибки ребенка, не рискуем ли мы пошатнуть его веру в себя?
К. А.: Опять-таки все зависит от того, о чем идет речь – вы стараетесь устранить пробелы или унизить ребенка? Я не очень согласна с теми, кто предлагает отменить в школе оценки, чтобы не акцентировать внимание детей на том, чего они не знают. Объясните ребенку, что учителя существуют не затем, чтобы любить его или осыпать похвалами, они нужны, чтобы помочь ему превзойти самого себя, стать образованнее и умнее. Не стоит прощать ребенку, который постоянно делает ошибки от невнимательности, хотя он показал, что знает правильный ответ. Тренер ничего не спускает своему подопечному, именно так становятся спортсменами. Это не значит мучить детей и тем более внушать им, что они ни на что не способны. Но если только баловать ребенка, он не сможет переносить трудности, с которыми неизбежно столкнется в жизни. Школа – модель общества, а жить в обществе нелегко. Мы растим ребенка не только для того, чтобы у него было прекрасное детство – если оно есть, тем лучше, – но и чтобы он смог жить в нашем мире. При этом, если вы столкнулись с учителем-садистом, необходимо сделать все возможное, чтобы он прекратил зверствовать. И помочь ребенку, объяснив ему, что проблема во взрослом: «Ты не глупый и никогда им не был. Некоторые больные взрослые любят заставлять других страдать, унижая их, и твой учитель был из таких. За это его наказали».
Больно видеть, как наши дети переживают. Хочется защитить их от наших стрессов и тревог, чтобы сохранить в них радость жизни, желание взрослеть…
К. А.: Но у взрослых всегда есть проблемы – в личной жизни, на работе, с деньгами, с друзьями, это и есть жизнь! Невозможно целыми днями купаться в счастье! Если ребенок будет знать это, он сможет позволить себе испытывать разные эмоции, ворчать, злиться и обижаться, когда ему этого захочется. Почему нельзя чувствовать или показывать свои эмоции? Ошибка не в том, чтобы злиться или беспокоиться в присутствии детей; ошибка – думать, будто мы сможем скрыть от них свои чувства. Это невозможно. Ребенок, даже маленький, даже грудничок, чувствует тревогу своих родителей. Но если ему ничего не говорят, тогда он, поскольку считает себя центром мира, может решить, что дело в нем. Вообще делать вид, что все хорошо, когда на самом деле все плохо, – значит подавать своим детям дурной пример. Если отец делает вид, что все хорошо, хотя он остался без работы, дети могут сделать два вывода: либо отец не в силах принять реальность, и тогда получается, что дети лучше понимают ситуацию, что ведет к изменению ролей в семье; либо отец считает их идиотами, что ничуть не лучше. Необходимо говорить о реальной ситуации. Детям говорят не все, а только то, что их касается. Им нужно рассказать, как можно бороться с трудностями, как семья будет это делать. Никто не в состоянии мобилизовать свои силы, отрицая действительность. Если вы откладываете решение своих проблем в долгий ящик и не занимаетесь реальностью, реальность займется вами сама.
То есть самое вредное для детей – умолчание и ложь?
К. А.: Да, молчание, недосказанность. Но и позитивный настрой любой ценой тоже. Попытка научить детей отстраняться от проблем, забывать о них способствует развитию патологий, которые однажды (чаще в подростковом возрасте) заявят о себе. Никакую проблему нельзя решить с помощью медитации или дыхательных техник, которые прогонят ее прочь. О проблемах говорят, их разрешают. Психоаналитик Алис Миллер (Alice Miller) писала о вреде, который наносят детям, прикрываясь фразой «Это ради твоего же блага». Им вредят, воспитывая их дубинкой. Так же вредно растить детей в идеальном мире, которого не существует. Тогда мы не даем им инструментов, чтобы противостоять реальному миру. Франсуаза Дольто всегда напоминала психоаналитикам, что судить о работе, проведенной с ребенком, можно лишь тогда, когда он станет взрослым. Еще один повод быть сдержаннее и осторожнее в оценке наших профессио-нальных заслуг.
