Юлия Латынина, приглашенный редактор Psychologies: «В плохом всегда есть что-то позитивное»

Что для вас психология в вашей профессии?

Ю. Л.: Писатель и журналист — профессии очень разные: журналист наблюдает события, а писатель наблюдает людей. Журналист не имеет права сказать: такой-то не совладал, к примеру, со своими амбициями, из-за этого все и произошло. На мой взгляд, это большой минус журналистики, потому что чаще всего события происходят именно из-за человека — амбициозного или жадного, озлобленного или, наоборот, настроенного на сотрудничество. То есть в основе конфликта всегда лежат наши психологические особенности. А журналистика — это такое описание мира, из которого психология, как вещь необъективная, удалена. Знаете, недавно у меня появилась такая теория. За последние месяцы я побывала в большом количестве очень чистых помещений. Например, таких, где в абсолютно стерильных условиях производят микросхемы. Или в чистых комнатах, как правило, закрытых НИИ, где изучают фононы, двухмерный электронный газ и прочие подобные вещи. И я вдруг поняла: если представители точных наук говорят, что знают, как поведет себя реальное вещество, они чудовищно не правы! Ведь если им дать горсть песка и спросить, что это такое, они ответят: «Мы не знаем, он слишком грязный». Точная наука все норовит поместить в чистую комнату, где даже пылинка кажется булыжником. И анализировать что-нибудь «чистое» — идеальный треугольник, абсолютно твердое тело. А психология — как и история и филология — имеет дело с «грязными», то есть сложными системами, где невозможно точно предсказать, как поведет себя объект. Потому что «чистых» объектов в гуманитарных науках не бывает. Эту свою теорию я рассказала знакомому инженеру-микроэлектронщику. Он рассмеялся и сказал, что я права, добавив: «А еще в человека массу примесей вносит телевизор!»

Иллюзия, что наши отношения могут быть «чистыми», и мешает нам выстраивать их лучше?

Ю. Л.: Большевики пытались построить такую систему «чистых» отношений — получился сущий ад! Впрочем, даже не получился… А вообще, когда люди не могут договориться, это значит, что кто-то из них этого не хочет. Бывает, что и оба не хотят. Мешают при этом чаще всего наши очень разные устремления. На втором месте — жадность. На третьем — глупость. Но что тут можно предложить — изменить человеческую природу? Тогда человек перестанет быть человеком. По-моему, скучно будет без амбициозных людей, без жадных тоже. Без глупых я бы еще как-то пережила! И еще нам мешает то, что в нашем обществе — по сравнению с архаическим, к которому мы генетически приспособлены, — иначе строятся связи между людьми. Ведь если мы живем в деревне, где жителей всего человек тридцать, мы точно будем между собой общаться. А в мегаполисе с десятью миллионами горожан возникают барьеры. К примеру, мы часто и не подозреваем, кто живет по одну или другую сторону нашего дачного поселка. Хотя если завтра нас зальет, то мы, очевидно, будем друг к другу бегать с ведрами, помогать. Но ведь лучше, чтобы без потопа… Сегодня связи между нами гораздо меньше строятся по принципу территориальной близости: этот человек — мой сосед, и я с ним общаюсь. С другой стороны, теперь можно и иначе: человек сидит где-нибудь на другом конце света, но мне нравится с ним общаться, и я общаюсь! В этом есть безусловный плюс: так мы можем выстраивать свой собственный круг отношений.

Но нам мешают и наши внутренние барьеры,

Ю. Л.: Я уверена, что в них можно найти и кое-что положительное. Конечно, они есть у каждого из нас. Но кто-то говорит себе: «Я никогда ничего не сделаю!» — и действительно не делает. А другой говорит: «У меня ничего не получится!» — и при этом буквально роет носом землю, преодолевая себя и обстоятельства. Вот у него-то и есть шанс, что когда-нибудь его комплексы уйдут, став положительной движущей силой.

Чего бы вы пожелали читателям Psychologies?

Ю. Л.: Успеха. В отношениях, бизнесе или творчестве — каждый из нас определяет для себя это сам. А еще лучше — пожелать нам всем удачи. Потому что успех зависит от нас самих, а удача не очень от нас зависит.