1. Тайна
Хороший человек, хирург-кардиолог, по-отцовски поддерживает подростка, осиротевшего сына своего бывшего пациента. Но благие намерения уведут его в персональный ад. И это, собственно, все. Вся фабула странного триллера, созданного Йоргосом Лантимосом, для которого не существует банальностей. Чувства и действия тут продиктованы некой тайной, которую предстоит открыть. Человек загадочен, его резоны еще нужно разглядеть. И все это вместе создает волшебство мира. Об этом волшебстве были его «Альпы» и «Лобстер». И «Убийство…» о том же — о доброте, которая обязана быть наказана, потому что так — справедливо.
2. Музыка шума и тишины
Изображение продумано до мелочей — идеальные газоны, дома будто с картинок проспектов агентств недвижимости, интерьеры из каталогов дизайнеров, кипенная белизна больничных палат. Но парадоксально: атмосферу здесь создает звук. Внезапно заполняющая экран тишина. Или шум, похожий на скрип открывающейся двери. Или что-то, напоминающее иерихонские трубы — достигающие любых ушей. Это не тот music score, за который дают «Оскар». Это мелодия горькой тайны и высшего возмездия. Так грек Лантимос отважно внес в кино дух мифа Греции античной — о вине, которую можно искупить лишь добровольной смертью.
3. Успех в III тысячелетии
Лантимос не гнался за Голливудом — теперь Голливуд гонится за ним. Но он явно не планирует идти дорогой, проторенной коллегами из авторского кино, которые после художественных триумфов впряглись в американские франшизы. Чего стоит прискорбный пример Жана-Пьера Жене, создавшего — едва откатилась волна фурора его «Амели» — очередного «Чужого». Лантимос же и после успеха «Альп» и «Лобстера» остается на службе киноискусству, а не кинодосугу. Чем обозначает новый тренд не только в кино, но и шире: гнуть свою линию, быть собой — перспективнее, чем потакать рынку.
4.Колин Фаррелл
Он снимается у Лантимоса во второй раз. Потому что именно этому режиссеру Фаррелл, по его словам, обязан «перезагрузкой своего творческого «Я». Бесшабашный романтик Фаррелл в «Лобстере», антиутопии о будущем, где возбраняется жизнь без пары, стал стоиком, жертвующим ради любимой всем. А в «Убийстве...» актер изменил уже и романтическому амплуа в целом — теперь он средний американец перед экзистенциальным выбором.
