1. Театрально, а не буквально. Тридцатая (примерно) экранизация железнодорожного романа дерзко отступила от текста книги Льва Толстого и – вот парадокс! – оказалась гораздо ближе других версий к ее смыслу. Греховная демоническая страсть Анны и Вронского дана в прямую параллель с благонравной love story Китти и Левина, и какая важней для человечества, поручено догадаться самому зрителю. Действие курсирует между театральной сценой, где в стиле Брехта, Мейерхольда и фон Триера разыгрываются ключевые моменты светской жизни, и натуральными заливными лугами и заснеженными деревеньками, где вкрадчиво утверждается сермяжная левинская (почти ленинская) правда. Как ни странно, придумал эту блистательную концепцию не автор сценария, драматург-классик Том Стоппард, а режиссер Джо Райт.
2. И «Раша», и Россия. Отказавшись продолжать традицию нафталинно-имперского стиля предыдущих экранизаций, Райт создал особый – и чарующий – мир, в который интересно погрузиться. Это, конечно, не каноническая Россия XIX века, а некое европейское Средиземье. Там петербургские дворяне «о двух головах, одна – русская, другая – французская», там ресторан с цыганами заменен парижским «Фоли-Бержер»... Щемяще «русская» музыка Дарио Марианелли разместилась между Чайковским и Леграном и, возможно, окажется достойна «Оскара».
3. Вопреки стереотипам. Астеничная Кира Найтли, лысоватый Джуд Лоу, златовласый Аарон Тейлор-Джонсон… И вы хотите сказать, что эти надменные британцы и есть Анна, Каренин и Вронский?! Трижды да! И это снайперски точное попадание в характеры, как бы вопреки фактуре актеров и нашим стереотипам. Анна при этом прелестно современная, космически далекая и от Гарбо, и от Софи Марсо, и от обеих Татьян — Самойловой и Друбич.
В ролях: Кира Найтли, Джуд Лоу.
В прокате с 3 января.
