«По образованию я психиатр. Первый в моей семье выпускник колледжа. Мой отец до 35 лет не умел ни читать, ни писать. Он был сыном пастуха в Техасе, в детстве и юности занимался, по существу, рабским трудом. Нам он всегда говорил: единственный путь к настоящей свободе и успеху — это образование. Хорошо помню, что, когда я возвращался домой из начальной школы, отец всегда сидел и занимался — учился читать и писать. Потом мы переехали в зажиточный район и были второй афроамериканской семьей, которая поселилась в этом районе. Вскоре туда переехали многие афроамериканские семьи, достаточно успешные, которые вдохновляли меня, заставляя двигаться вперед. Я попал в класс для одаренных детей, где училось около 20% афроамериканцев. Большинство же составляли китайцы и японцы. Потом я подал заявление в Гарвард на медицинский факультет, потому что знал там доктора, который занимался социальной психиатрией и социальной психологией, тем, что как раз меня и интересовало. Окончив его, поступил в Стенфордский университет в Калифорнии.
Тогда-то я и задался вопросом: почему происходит разделение между людьми? Когда я приезжаю в какой-нибудь город, смотрю на афиши, билборды с рекламой, на людей, которые там изображены, а потом — на людей, которые ходят по улицам, то обнаруживаю существенные различия между изображениями и реальными людьми. В одних странах этого больше, в других — меньше. Например, когда я приезжаю в Латинскую Америку и смотрю на щиты с рекламой, я вижу там в основном голубоглазых, длинноногих блондинок. А на улицах встречаю смуглых женщин с карими глазами и черными волосами. Но когда не видишь на рекламе такого человека, как ты сам, тебе кажется, что ты не ценен, недотягиваешь до идеала. Это то, что и заставило меня в итоге заняться кино. Кино — величайший вид искусства. Но это не только искусство, но и способ идентифицировать себя в жизни, понять, кто ты такой.
Я снял два художественных фильма. Все началось, когда я уже был вполне зрелым человеком. В 27 лет я прослушал восьминедельный летний курс кино. Стал знакомиться с кинематографистами, актерами: с Джимом Джармушем, Клодом Денни, например. Мы разговаривали, выпивали вместе. Но фильмы я тогда еще не снимал. Мы просто общались. В то время я как психиатр работал в тюрьме и наблюдал за отношениями между людьми. Там содержалось 90% черных. И охранники тоже на 90% были черными. Я написал сценарий художественного фильма о том, какую боль испытывает коррекционный офицер, наблюдая за такими же людьми, как он сам. Но эта картина — она называется «Хранитель» — на самом деле была обо мне и моей боли, возникавшей оттого, что я видел ребят, попавших в систему криминальной юстиции, очень похожих на тех, рядом с которыми я вырос.
И все же я не хотел заниматься игровым кино. Самое сильное, что можно сделать в кинематографе, — показывать реальных людей, живущих реальной жизнью. Фильмы-наблюдения — это настоящая связь с жизнью и процесс создания доверия. Это своего рода терапия. Ты должен знать, что радует твоего героя, что вызывает в нем мурашки по коже, чего он боится. Ты должен провести с ним столько же времени вне съемок, спрашивая его о чем-то, сколько с камерой.
Поэтому я вернулся домой в Бруклин, где мы с женой и занялись производством собственных маленьких документальных лент о людях, которые жили по соседству. Частью моей любви к документальному кино является моя жена, мать моих детей и мой сорежиссер Мишель. Она — адвокат, правозащитница. Жила в Африке, переехала в США, окончила Колумбийский университет. Сняла несколько документальных лент о правах человека, хотя и не получила кинематографического образования. Я встретился с ней в 1992 году. Тогда я снимал художественную короткометражку о мальчике, который искал свое «Я». Она была моим консультантом по фильму. И с тех пор работает на каждой картине, которую я делаю. После того как у нас родился первый ребенок, она сказала, что больше не хочет быть адвокатом и мечтает заняться кино. С тех пор Мишель не вернулась в юридическую сферу. Вместе мы сделали уже десять фильмов.
Джо Брюстер (Joe Brewster) — американский психиатр, продюсер, сценарист, режиссер, снимающий художественные и документальные фильмы о жизни цветного населения. Уроженец Лос-Анджелеса, он получил специальность биолога в Стэнфордском университете, затем, в 1978 году — медицинскую степень в Гарварде, а в 1982 году стажировался в госпитале McLean в области психиатрии и неврологии. В 1995 году снял игровой психологический триллер «Охранник» (The Keeper) (номинация на Гран при на Фестивале независимого кино в Сандэнсе). Затем последовал фильм «Зона убийств» (2003), вдохновленный годом работы в мобильной кризисной команде в Нью-Йорке в Гарлеме. Вместе со своей женой Мишель Стефенсон (Michèle Stephenson) создал собственную кинематографическую команду, чтобы рассказывать о цветных комьюнити. Начиная с 1999 года на протяжении 13 лет супруги снимали своего сына и его лучшего друга начиная с детского сада и вплоть окончания ими одной из самых престижных американских школ Далтон в Нью-Йорке. Это история взросления мальчиков-афроамериканцев, поиска ими своей культурной индентичности в среде белых одноклассников. Фильм «Американская надежда» (American Promise) вышел на экран в 2013 году, был отмечен двумя призами «Эмми» и призом жюри Фестиваля независимого кино в Сандэнсе.
В 1999 году мы начали снимать «Американскую надежду». Эта работа продолжалась 13 лет, параллельно мы сделали еще несколько картин. В «Американской надежде» мы провели настоящий психологический эксперимент. Ведь один из его героев — наш сын. И в качестве «антигероев» я вижу десятки родителей, которые узнают себя в нас. Наша лента затрагивает проблемы взросления детей и взаимопонимания между поколениями, расовых предрассудков и классовых различий в том, что касается получения качественного образования. Но речь идет, скорее, о бессознательном. Сегодня мы наблюдаем, что чернокожих чаще останавливает полиция; дети чернокожих порой уже в раннем возрасте подвержены криминализации; в начальной школе их чаще, чем белых сверстников, наказывают тем, что отстраняют от занятий. Есть цифры, подтверждающие рост всего этого. И если мы хотим решить проблему, мы должны вывести ее на уровень сознания. Ведь это существует и в Париже, и в Лондоне. Вопрос о том, как мы это обсуждаем.
А вообще я думаю, что любой фильм имеет психотерапевтический эффект. Причем ты развиваешь в себе этот навык работы в течение длительного времени. Я изначально ориентирован на психологию. Этим и занимаюсь».
Материал подготовлен при посредстве Генерального консульства США в Екатеринбурге и лично Лады Тихоновой.
