«Три» (в нашем прокате «Любовь втроем») – очень немецкий, даже берлинский фильм, в нем чувствуется вкус берлинского воздуха, «берлинер люфт», что куда больше, чем просто атмосферное явление… Но мы с Тыквером разговариваем не в Германии, а в Италии. «Три», представитель редкого жанра комической драмы, в конкурсе Венецианского кинофестиваля, и мы встречаемся во дворике ресторана «У четырех фонтанов». Режиссер умело выстроил мизансцену: о фильме «Три» он решил разговаривать там, где четыре...
Psychologies : Насколько я знаю, вам 45, за 40 и вашим героям, решившимся на рискованный поворот если не жизни, то чувств. Этот фильм для вас хоть сколько-то автобиографический?
Том Тыквер : Вы спрашиваете, случилось ли все это со мной? Был ли я женат 20 лет, но однажды влюбился в мужчину? И не произошло ли то же с моей женой – влюбилась ли и она в некоего человека? А мужчина на двоих оказался один, и до определенного момента никто из участников истории не знал, что все мы связаны? Нет, буквально такого со мной не происходило... И все-таки это определенно фильм обо мне. И для всех, кто миновал 40-летие.
Почему?
Т. Т. : Да ведь нет никого, кто дожил бы до сорока и не понял, что ты и правда конечен. Что ты больше не движешься от рождения куда-то вперед. Теперь ты точно знаешь, что движешься вперед к смерти, к концу. И мало кого тогда не посещает чувство, что жизнь твоя рутинна и проходит впустую. Именно в эти моменты мы решаемся на «поворот чувств».
И у Феллини был «фильм 40-летия» – «Сладкая жизнь». Вы настроены менее романтично, более сатирично, кажется…
Т. Т. : Но для меня кризис среднего возраста – кризис обретения новых возможностей. Отныне ты не знаешь, что ждет тебя за углом, как сложится пазл твоих отношений, – кого-то ты сочтешь удивительным, прекрасным! Это кризис открытия мира заново – с пониманием, что ты в нем не навсегда. Вам это кажется недостаточно романтичным?
Скорее в духе немецких романтиков, эстетизировавших смерть… Но фильм-то ваш легкий, смешной и даже игривый!
Т. Т. : Спасибо, именно это и было моей целью – извлечь из горечи нового миро- и самоощущения героев, из их нового знания легкость, смех. Этакую милосердную иронию, которая освобождает нас от ощущения тягостности существования. Ее же, доброкачественную, а не разъедающую иронию, испытывают и мои герои, после того как выясняют наконец, что составляют странный треугольник – муж, жена и любовник обоих. И соединяются, а не расстаются. Для меня весело все, что объединяет. Даже кризисы.
