Третья премьера Малой сцены – спектакль режиссера Алисы Селецкой (МИР-4 Бориса Юхананова) по последней оконченной пьесе испанского поэта и драматурга Федерико Гарсиа Лорки (1898– 1936). За основу спектакля взята тайна «черных звуков», о которых Лорка писал: «Эти черные звуки – корни, вросшие в топь, про которую все мы знаем, о которой ничего не ведаем, но из которой приходит к нам главное в искусстве».
В доме 60-летней Бернарды Альбы – одни женщины, пять ее дочерей, старуха-мать, служанки, ненавидящие свою хозяйку за жестокий нрав. Пьеса Лорки начинается с похорон отца семейства, который большую часть наследства завещал своей старшей и неродной дочери Ангустиас, которая, как и все остальные, мечтает об одном – вырваться из дома, давно ставшего тюрьмой, обитательниц которой держат в строгости и учат бояться мужчин. К Ангустиас сватается красавец Пепе – как судачат, из-за ее денег, а не молодости и красоты. Изменит ли это устоявшийся порядок вещей?
Спектакль Алисы Селецкой «одет» в красное и черное: автор сценографии Виктория Попова создавала лаконичное пространство сцены, вдохновляясь испанской живописью и архитектурой с их острой формой, строгостью геометрии и цветовыми контрастами. Резкость смены настроений воплощена в костюмах актрис: в первом и втором актах спектакля они в черном (панихида по умершему главе семейства), в третьем, когда обещанная помолвка одновременно становится и началом нового траура, – они в белом. 80-летняя старуха-мать, кликушески призывающая несчастье, лежит в подсвеченном ящике, похожем на гроб. Из этого герметичного мира, заключенного в рамку, действительно невозможно выйти – понимая это, младшая дочь совершает самоубийство.
В другой пьесе Лорки «Марьяна Пинеда», фрагмент которой – среди прочих текстов – использован в спектакле, так и сказано: «Декорация заключена в рамку желтоватого цвета и напоминает старый эстамп…» Мотивы, постоянные для Лорки и его трагического сознания, вообще важны для спектакля Селецкой: здесь красота стиха ходит рука об руку со смертью, символика садовых и полевых цветов – со строгостью обряда, живое пение – со специфической музыкой, которую композитор Дарья Звездина «высекает» из швейной машинки, в качестве арт-объекта присутствующей на сцене. Звучащие в спектакле стихи Лорки (а в спектакле использованы его стихотворения о любви и смерти, взятые из других пьес, веселые дерзкие стишки с откровенными подтекстами, поэтические диалоги, разыгрывающиеся персонажами пьесы) положены на оригинальную музыку и исполняются хором, присутствующим на сцене.
Причудливая картина мира, созданного Лоркой на основе реальных событий, но увиденных поэтом, воплощена в актерской строгости, пластической торжественности, в звуковом, ритмическом и визуальном решении спектакля.
Алиса Селецкая, режиссер: «Умирая, муж Бернарды Альбы оставляет большую часть наследства старшей неродной дочери, не имеющей возможности произвести на свет потомство, тем самым обрекая свой род на вымирание. Художественный образ спектакля рождался из размышлений о конце, о границе. Дом Бернарды Альбы — это прекрасная двигающаяся картина, каждый персонаж которой является ее неотъемлемой частью. Картина существует по законам, выдержанным в рамках разработанной эстетики и делающим ее совершенной. И тогда ясно становятся различимы границы, за которые спектакль не может выйти, потому как, выйдя за них, он потеряет самое себя».
Мария Чиркова, актриса(Мария Хосефа): «Возникла увлекательная, таинственная, веселая и в то же время продуктивная атмосфера на репетициях, что они даже не воспринимались как работа, а как путешествие или параллельная жизнь в ведьминской коммуне. Алиса так подробно прописала нашу жизнь в этом доме, со звуками, душераздирающими песенками, придуманными нашими композиторами, что просто интересно стало там жить и совершать перформативные провокации своим диким домочадцам».
Виктория Попова, художник: «Моей задачей было создать сценографию-картину, тотальную инсталляцию – очень гармоничный, цельный мир. Как в картине, где важны и герои, и пустоты между ними, мне хотелось сделать так, чтобы все части нашей композиции были равнозначны. Они могут меняться местами, но цельность сохраняется, все складывается в новую гармонию. Еще хотелось создать ощущение дома – не быта, но какого-то пространства, которое существует по своим, немного странным правилам. Герои в нем живут и являются его частью, и без него их не может быть – как бы они ни рвались из него, ты понимаешь, что они – его продолжение».
Дарья Звездина, композитор: «За время работы спектакль прошел длительный путь трансформации, став практически самостоятельным организмом. Почти интуитивно был найден способ работы, который позволил открыть новое индивидуальное пространство, которое само диктовало законы и в результате определило многие вещи. Было интересно наблюдать за преобразованиями, которые возникали как итог режиссерских решений, композиторской работы, работы художника, и за тем, как в уже найденном пространстве менялась игра актеров».
Даниил Пильчен, композитор: «Каждый участник процесса работы над спектаклем находится в своих собственных отношениях к тексту, и задачей не только режиссера, но в той же мере и всех остальных становится создание особого рода пространства, общего, но где каждый волен остаться с тем, чем представляется пьеса для него, поскольку первостепенным становится сотрудничество и соприсутствие, а не интерпретация. Это не означает пребывание в уютной гостиной, где все согласны друг с другом: личное переживание текста естественным образом порождает моменты столкновения, непонимания и даже агрессии, и мне кажется, что каждый из таких моментов нашел свое отражение в самом спектакле; в особом трении, которое возникает в том числе между музыкальной составляющей спектакля и игрой актеров».
При покупке электронного билета, а также билета в кассе театра, назовите (введите) промокод: «Адела», чтобы получить программку спектакля в кассе перед спектаклем.
