Свой выбор она сделала в 13 лет. Клэр Жибо решила править миром при помощи дирижерской палочки. Лондон, Рим, Вашингтон, Копенгаген... Спустя десятилетия она рассказывает, как труден был ее путь в жестком мужском мире. И как на вершине карьеры ей удалось снова вернуть себе женственность.
«Страсть к музыке пришла ко мне рано, еще в детстве. Читать ноты и буквы я научилась одновременно благодаря отцу, который преподавал сольфеджио в консерватории. Играть на пианино я научилась в пять лет, на скрипке – в семь, и довольно быстро вошла в состав симфонического оркестра. Я хотела стать профессиональной скрипачкой, но в день, когда я заняла первое место на местном конкурсе, преподаватель развеял все мои иллюзии: «Музыкант ты хороший, но виртуозом тебе никогда не стать». И я решила, что буду дирижером.
Я тогда очень любила принимать важные жизненные решения. Наверное, все дело в моем характере и в окружении – роль главы семьи, которую выполнял мой отец, всегда казалась мне более привлекательной, чем роль матери, всегда державшейся в тени. К тому же я думала, что мне есть что сказать миру, я, ни больше ни меньше, чувствовала возложенную на себя «музыкальную миссию». Мне было 13 лет, и я понятия не имела, какие трудности меня ожидали.
Для начала я добилась места первой скрипки. Первая скрипка – самая главная в оркестре, и в случае отсутствия дирижера заменять его пришлось бы мне. Однажды этот день настал. Мне было 14 лет. Стоя на дирижерском помосте в юбочке и носочках, я испытывала настоящий кайф – задавать собственный ритм, расцвечивать партитуру собственными оттенками, вести музыкантов, задерживать вместе с ними дыхание в самые напряженные моменты и вместе переживать экстаз. Невообразимое счастье! Очень скоро я стала дирижером городского оркестра, в котором играл и мой отец. Отношения начальника и подчиненного перевернулись с ног на голову, и дома у нас возникали трения. В 18 лет я поехала в Париж и поступила в консерваторию на дирижерское отделение. В группе я была единственной девушкой. Я трудилась больше других, и преподаватели старались поддержать девушку-дирижера, находя это оригинальным. В дипломе с отличием была пометка: «лучшая ученица дирижерского отделения».
Однажды я участвовала в занятиях по дирижерскому мастерству в Италии. По обыкновению единственная девушка среди мужчин, я стояла в юбке на дирижерском помосте, как вдруг ко мне обратился маэстро (первая скрипка) со словами, чтобы я «не расставляла так сильно ноги»! Урок я усвоила – если я хочу, чтобы ко мне относились как к профессионалу, мне надо задушить свою женственность. Я, которая так любила наряжаться, стала специально себя уродовать, прятать тело под бесформенными балахонами и запретила себе быть любезной и отзывчивой. Я была уверена, что мою работу люди оценят только тогда, когда ничто другое не будет отвлекать их внимание.
Сегодня, как и тогда, большинство считает эту профессию мужской. Дирижер оркестра – это «отец». Возвышаясь на помосте, он царит над сидящими музыкантами, он задает темп произведению, он единственный, кто располагает полной партитурой. Не будем забывать и об атрибутах маскулинности: фраке и дирижерской палочке, совершенно фаллических объектах. Благовоспитанной девице не подобает демонстрировать подобную чувственность и возбуждать у оркестра сексуальные переживания. Необходимо трудиться до седьмого пота, не сдаваться, держать удар, быть морально и физически выносливой, быть всем тем, чего меньше всего ждут от женщины. Таковы правила, принятые в мире музыки, где всем заправляют мужчины.
Мои отношения с оркестром часто оказывались достаточно напряженными. В профессии мне не хватало женских поведенческих моделей, и я подражала дирижерам-тиранам, которых когда-то встречала в жизни. Вела себя я подчас весьма неуклюже – из боязни завязать слишком близкие отношения я отказывалась от малейших проявлений фамильярности с музыкантами. У меня не хватало авторитета перед этими мужчинами, которые были старше меня и раздосадованы тем фактом, что ими руководит юная пигалица. В Лионской опере, где я пробыла дирижером 27 лет, мне приходилось не раз в слезах пересекать оркестровую яму, под градом несущихся со всех сторон неприятных слов оркестрантов... Бывало, что они сознательно не выкладывались на сто процентов или специально создавали проблемы – то кто-то выдавал фальшивую ноту, чтобы меня проверить, то цимбалист замедлял темп и вынуждал меня подстраиваться под него. Одним словом, дирижершу испытывали... Однажды мне выпала честь ассистировать Клаудио Аббадо в концертном зале Вены, месте, о котором мечтали многие мужчины! Так вот, оркестранты – все мужчины – не разрешили мне спуститься в оркестровую яму, и замечания по игре, которые Клаудио потом им зачитывал, мне пришлось делать, стоя позади, в тени.
Борьба эгоцентричных личностей, конкуренция, соперничество – в какой-то момент все эти правила жесткого мужского мира мне опостылели. Мне было уже больше 40 лет, и я стала осознавать, что в безумной гонке за музыкальным признанием моя личная жизнь осталась за бортом. И тогда я ощутила как бы внутренний императив – необходимость начать новую жизнь, жизнь вне работы. Вновь обрести отброшенную женственность, заняться собой и... стать матерью. Этот вопрос, который я упускала из виду в течение многих лет, обрел вдруг первостепенное значение, стал для меня самым главным.
Я чувствовала, что меняюсь. Это преображение стало более заметным после того, как я усыновила двух детей. Благодаря им я позволила себе стать более открытой, более мягкой, более отзывчивой. Я решилась быть всем тем, в чем я себе так долго отказывала. Шаг за шагом я отказалась от модели отношений подавления, которые не делали меня счастливой. На самом деле я начала… любить.
Я стала дирижировать всем телом, более чувственно, более гибко, более романтично, а не так, как раньше, одними руками. У меня больше не было чувства раздвоенности, я полностью переживала музыку. И с музыкантами отношения тоже наладились. Я открылась навстречу людям. Я поняла, что мне не нужно быть жесткой для того, чтобы иметь авторитет. Даже голос стал мягче. Когда я перестала его повышать, меня стали лучше слышать. Я обрела взаимопонимание, дух сотрудничества, радость быть вместе с людьми. Я снова стала женственной, и я разрешила себе привлекать людей, не только физически, но всем тем, что есть во мне живого…»
