Терроризм – одна из самых тяжелых угроз наших дней. Очень многих в постоянном напряжении держит мысль о том, что и мы можем оказаться заложниками в самый неожиданный момент. «Защититься от этой мысли невозможно, но можно научиться с ней жить, – говорит экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. – Не гнать от себя страх, но постараться осознанно представить: что мы смогли бы сделать в крайней ситуации, если бы пришлось в ней оказаться. Поэтому опыт людей, прошедших через такое испытание, бесценен».
«Спасает сознание, что я могу кому-то помочь»
Татьяна Карпова, сопредседатель общественной организации «Норд-Ост», объединяющей тех, кто пострадал от терактов. Потеряла на Дубровке сына, известного барда, автора русской версии мюзикла «Чикаго» Александра Карпова. Ему был 31 год.
«Я не чувствую, что прошло десять лет. Для меня это было вчера. Я знаю, что моего сына можно было спасти. Но его, живого, бросили в автобус, где лежали тела погибших. Только через шесть часов его забрала «скорая», и в машине он умер. Время не лечит эту боль. И еще мучает чувство огромной несправедливости. Мы до сих пор не знаем правду о «Норд-Осте». Никто не был наказан за гибель людей. Власти не желают о нас помнить, не помогают тем, кто осиротел или потерял здоровье от действия так и не названного газа. Мы, потерявшие близких или пострадавшие в терактах, брошены нашим государством. Но мы выживаем благодаря тому, что объединились, помогаем друг другу, боремся за свои права. Этому делу посвящена жизнь моей семьи, двух моих сыновей. Мне кажется, что я еще могу быть полезной, чем-то помогать людям. Это дает силы продолжать жить».
«Душевные силы нельзя тратить на ненависть»
Сергей Лобанков, актер, режиссер. В спектакле «Норд-Ост» был режиссером по пластике. Оказался в заложниках вместе с десятью детьми-актерами, с которыми в момент захвата проводил репетицию.
«Обычно я не говорю о тех днях с близкими, не хочу их травмировать. Хотя стереть эти воспоминания невозможно. Случайное слово, кадр из фильма, не говоря уже о новом теракте, – и все пережитое тогда вспыхивает в памяти. Мучительнее всего вспоминать о двух наших погибших детях-актерах, эта боль не проходит. Поэтому я никогда не отказываюсь рассказать о «Норд-Осте» журналистам. Я хочу, чтобы про Дубровку помнили. Прежде всего те, кто отвечает за нашу общую безопасность. Но ненависти, жажды мести у меня нет. Мне жаль растрачивать на это душевные силы. После теракта я испытывал колоссальную эйфорию от самых простых вещей: от того, что я жив, что могу говорить с близкими, что могу идти по улице и видеть вокруг живых людей. Конечно, с годами эмоции притупляются, все-таки 10 лет прошло. Но я стараюсь напоминать себе о том пронзительном чувстве. Жизнь – это самое ценное, я научился это ощущать каждой своей клеточкой. Наверное, это главный урок, который я сохранил для себя».
