«Я читала письма, и мне казалось, что мы снова вместе»
Евгения, 22 года, журналист
«Второй муж моей бабушки был младше ее почти на десять лет. У них была красивая история любви: он долго ее добивался, доказывал, что разница в возрасте не важна. Все детство я проводила у них летние каникулы и была свидетельницей их трогательных отношений. Он всегда называл ее Чайка.
Лет в 60 бабушка тяжело заболела, мы пытались ее всячески лечить, даже возили из Донецка в Киев на операцию. Дедушка провожал ее вместе со всеми. А накануне операции его самого не стало. Нелепая случайность: шел домой, упал, ударился головой, возникла гематома, на которую никто не обратил внимания… Ночью он умер. Мы не смогли сказать об этом бабушке перед операцией, а она так волновалась, что он не звонит… Потом все поняла, конечно. Через полгода мы похоронили и ее.
Я нашла три дедушкиных письма бабушке, когда стала разбирать вещи на даче. Он писал ей из Ялты, где был в командировке. Наверное, они поругались перед отъездом: в письмах он все уговаривал ее не сердиться… Писал про пальмы, которые стоят вдоль линии моря… Как он скучает… С момента, когда их не стало, прошло уже восемь лет, и мне было очень приятно, что я нашла эти прекрасные письма. Я знала про их отношения, поэтому просто еще раз убедилась в том, насколько нежной была их любовь. И насколько хорошим человеком был мой дедушка. Может быть, несколько брутальным со стороны, но любящим и трогательным для близких.
Мне было непросто начать, вскрыть конверты. Я понимала, что есть опасность наткнуться на какие-нибудь тайны и секреты, которые есть в каждой семье. Мы с трепетом относимся к встрече с человеком, с которым давно не виделись. В тот момент у меня было похожее ощущение, даже глубже: бабушки и дедушки давно нет, у меня есть только мои детские воспоминания о них, несколько альбомов с фотографиями, кассеты с записями… И вдруг – письма, о которых никто не знает. Как не волноваться? Но когда я стала читать, все страхи прошли: мне даже показалось, что мы снова вместе. Ожили воспоминания, стали всплывать картинки из прошлого. В письмах я узнала интонации дедушки, «услышала», как он произносил эти фразы, слова… Долго плакала, перечитывала, вспоминала. Все-таки их история – это и часть меня.
Я оставила письма на даче, там же хранятся книги и альбомы. Пусть подождут, когда я приеду в следующий раз и снова их прочитаю. А может быть, я вспомню про них, когда наконец соберусь составить семейное древо. Я искреннее считаю, что историю своей семьи надо знать, а у меня с этим пока плоховато. Надо просто найти время».
«Когда я увидела живой почерк отца, мне стало нехорошо»
Светлана, 46 лет, HR-менеджер
«Мои родители были очень романтичной, открытой и чувственной парой. Они прожили много лет вместе в бесконечном медовом месяце и никогда не скрывали своих чувств. Помню, что отец всегда дарил матери подарки, не материальные, нет, но всегда нежные и неожиданные, к примеру, цветы среди зимы… А день их свадьбы всегда был чуть ли не главным праздником в нашем доме. От их отношений у меня осталось ощущение, что семья – место, где родители любят друг друга и не стесняются этого.
Еще в детстве мама рассказывала мне, что папа писал ей письма, пока она была в роддоме. А также они переписывались, когда он надолго уезжал в командировки. Отец занимал пост, на работе от него требовалось быть строгим и собранным, а дома мы видели его совсем другим – мягким, романтичным, любящим. Вместе с тем было ощущение, что он настоящий мужчина, сильный, мужественный, строгий. Я до сих пор не могу смириться с тем, что он так рано ушел.
Все его письма сохранились у мамы в архиве. Даже сейчас она пролистывает их время от времени, а сразу после смерти отца активно перечитывала в течение нескольких лет. Я знаю, где стоит коробка, и мне хочется прочесть письма, потому что я понимаю, что найду там что-то абсолютно настоящее, подлинное. Не вымысел, не плод чьей-то фантазии, а свидетельство чувств людей, которых я знаю и люблю. Но с другой стороны, я не могу этого сделать: интимная жизнь кого бы то ни было (в том числе и родителей) для меня табу. Любая публичная интимность меня коробит. Как будто я подсматриваю в замочную скважину…
Однажды любопытство все же взяло верх, и я открыла коробку: там лежали пожелтевшие бумажки, какие-то бумаги, фотографии. Но когда я увидела живой почерк отца, мне стало нехорошо. Наверное, оттого, что я до сих не смирилась с его смертью. И я отложила письма. И до сих пор не могу к ним вернуться. Просто попросила маму, чтобы она дала мне почитать то, что связано со мной. Получилось несколько абзацев. То, что я прочитала, я знала и так. Отец меня обожал, считал главным человеком в своей жизни… Но все равно я получила колоссальное впечатление от прочитанного. Массу эмоций. Не уверена, что когда-нибудь все-таки решусь прочитать и другие письма. Там такая бездна!»
«Меня поразило, как писали письма сто лет тому назад»
Михаил, 48 лет, преподаватель, культуролог
«Мой дед, пианист Григорий Коган, ушел из жизни, когда мне было 13 лет*. Нас связывали прекрасные отношения, мы проводили много времени вместе, играли, вели серьезные разговоры. Я храню о нем самые яркие воспоминания.
Я знал, что у деда был архив, который после его смерти перешел к моему отцу, но почему-то думал, что речь идет о нескольких папочках. Когда же отца не стало, мы с младшей сестрой открыли шкафы – и на нас просто посыпалось! Поскольку я десять лет проработал в архиве Литературного музея, то сразу понял, что передо мной материалы редкой, фантастической полноты. 60 часов магнитофонных записей, концерты, интервью, фотографии, документы (начиная с 1870 годов), разнообразные билеты, афиши, даже школьные тетради деда, даже его грамота – в детстве он победил бельгийского принца в конкурсе красоты! А также переписка. Особенно меня удивили письма прадеда Михаила Осиповича. Он писал своей будущей жене – Каролине Савельевне из рода Калмановских. Писал он и ее отцу – в частности, письменно просил ее руки. А есть письма, в которых он рассказывает о важных моментах жизни их семьи, в том числе о рождении сына Григория… Что меня поразило больше всего? Слог – то, как излагает свои мысли простой инженер. Прадед занимался в жизни (на мой взгляд) невозможной прозой: строительством мостов, резиновой промышленностью, выделкой кож… И вдруг я вижу, как пишет этот человек. Сегодня так не изъясняются даже академики: высокий стиль, высокие мысли, верх доброжелательности…
Это, конечно, очень впечатляет, не говоря уж о том, что просто невероятно видеть и читать письма, которые были написаны за сто лет до того, как попали ко мне в руки. Сильнейшее ощущение подлинности. Удивительно и то, что они сохранились: все-таки прошел страшный ХХ век, семейные архивы не хранились, а даже специально уничтожались… Разумеется, у меня не было никаких сомнений, читать переписку или нет: если дед ее сохранил, значит, он хотел, чтобы письма дошли до потомков. Больше года я разбирал найденный архив, раскладывал по папкам, прослушивал катушки, кассеты, переводил на цифровые носители… И пока я слушал, смотрел, читал, стало понятно, что я прокручиваю в голове целый документальный фильм. Так появился сценарий, а потом и две (из трех) части фильма о жизни деда, его семьи. Фильм-концерт. Для чего я его сделал? Наверное, хотел поделиться, хотя в основном делал его, конечно, для себя. Работа была очень плодотворной, я получал от нее большое удовлетворение. Первую часть фильма мы закончили в 2003 году, вторую – в 2005-м. Потом мои интересы немного сместились, но недавно я снова стал думать о том, что делать с архивом деда. Очевидно, надо создавать сайт, чтобы документы не пропали бесследно».
* Григорий Михайлович Коган (1901–1979) – пианист, музыковед, музыкальный педагог, мыслитель. В 20 лет стал профессором. Разработал курс истории и теории пианизма, на основе которого открыты кафедры во всех консерваториях страны. В 1932 году был председателем оргкомитета Первого Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей, победа в котором, в частности, стала началом карьеры знаменитого пианиста Эмиля Гилельса. В 1949 году стоял во главе комиссии Союза композиторов, на основе рекомендаций которой в стране была развернута широкая сеть музыкальных школ. Преподавал в Киевской, Московской, Казанской, Алма-Атинской и других консерваториях. Среди его учеников – С. Рихтер, Н. Светланова, С. Губайдулина.
