Про дельфинов и людей

Psychologies: Чем же вас так привлекли дельфины, что вы посвятили им свою жизнь?

Александр и Николь Гратовски: Еще десять лет назад мы ничего не знали о дельфинах, не были связаны с морем и почти не умели плавать. Но к тому времени уже довольно долго, последовательно и даже профессионально исследовали ресурсы человека. Его возможности максимально полно проживать собственную жизнь, в которой есть ощущение несомненного смысла, настоящая страсть и подлинная радость. В какой-то момент наш друг (кстати, известный французский психотерапевт), ознакомившись с тем, что мы делали, сказал, что такие пиковые переживания свойственны дельфинам. Этого хватило, чтобы мы без всякой подготовки отправились на две недели к морю — к дельфинам. Мы, правда, умели как-то слушать себя и даже окружающий мир, у нас на кончиках пальцев были всякие практики, мы даже предполагали, как можно «позвать» дельфинов. Повторим: нас вело не любопытство начинающих океанологов, а необходимость почти зашедших в тупик антропологов. И мы были ошеломлены тем, что этот контакт каждый раз делает нас людьми — чуть более людьми, чем до этого.

Что поразило в них больше всего?

А. и Н. Г.: Мы были покорены совершенно иной организацией жизни. Захватывающей тебя без остатка и моментально, как любое явление, в котором ты каждой клеткой чувствуешь правду. Совершенным совпадением чувств, мыслей и действий. Здесь не бывает дипломатии, лицемерия, они никогда не общаются из вежливости или жалости — только подлинный интерес является условием контакта. Если этот интерес исчезает, они уходят в течение нескольких секунд. Ты теряешь их за мгновение, если просто отвлекаешься на что-то иное. Например, заметив плывущего неподалеку оператора, начинаешь думать о том, хорошо ли смотришься сейчас в кадре, откуда падает солнечный свет и так далее. Ты перестаешь быть внимательным — и сразу выходишь из поля его внимания. Мгновенная и предельно честная обратная биологическая связь.

Бессмысленно пытаться купить то, что дается даром. Но если ты честен, открыт и внимателен — ты получаешь столько, сколько способен вынести. Сейчас мы знаем, что их способность любить, дружить, играть неизмеримо богаче и чище обычной человеческой практики. Но они не инопланетяне, «мы одной крови». Рассказывая о них «обычных», мы говорим о нас — возможных.

А как возникло понятие «дельфинство»? Что это за образ жизни? У человека, впервые услышавшего его, возникает довольно много вопросов. В частности, какое отношение дельфины имеют к тому, кто живет в городе, где нет моря и нет возможности на море даже поехать?

А. и Н. Г.: Словом «дельфинство» (которое теперь уже довольно активно живет в четырех языках) мы обозначили не то, что присуще исключительно дельфинам. Это образ жизни и способ видения мира, стоящий на трех опорах: гармоничности взаимоотношений со средой обитания, осознанности каждого действия и радости. Проведя со свободными дельфинами суммарно хотя и меньше времени, чем с людьми, но довольно много (несколько тысяч часов), мы уверены, что, научись человечество хотя бы отчасти подобному отношению к себе и мирозданию, оно стало бы несравнимо счастливее, благополучнее и эффективнее. Совершенно неважно, связан ли при этом человек с морем или видит его в лучшем случае раз в год. Мы, к счастью, знаем довольно много людей, занимающихся квантовой физикой, музыкой, агрокультурой, лингвистикой, живущих в горах, никогда не видевших живого кита, вообще не умеющих плавать, но всех их объединяет одно — они несомненные носители дельфинства. Они «нечеловечески» связаны с окружающим миром; они «дельфински» сосредоточены, они умеют щедро радоваться и дарить радость. Тут нет ничего принижающего человечество — дельфины вообще чудесным образом «вшиты» в нас с рождения. Покажите изображение дельфина любому ребенку, еще не умеющему говорить, и вы увидите, как он улыбается. Они — единственные хищники на земле, в обнимку с которыми мамаши, не раздумывая, отпускают фотографироваться детей. Они в 50 раз старше человеческого рода, за ними 80% поверхности планеты, мозг каждого из них развит значительно сильнее, чем у любого из нас, — словом, этот неологизм — «дельфинство» — как минимум комплимент.

В конце июня состоится Фестиваль дельфинства, который вы организовали. Чем он отличается от какого-нибудь обычного культурно- (или социально-) экологического форума?

А. и Н. Г.: При словах «социально-экологический форум» нас берет оторопь. Представляется сообщество людей в пиджаках и с бейджами, которые чинно входят в кондиционированный зал, чтобы сделать доклады о том, как они борются против загрязнения окружающей среды. У нас не будет ничего из перечисленного. Вместо зала — берег океана или палуба корабля, вместо докладов — непосредственные опыты контакта с мирозданием, вместо «борьбы против» — внимательный интерес к новому.

Фестиваль — это праздник, фиеста. А еще — шоу-рум, «выставка достижений». Участники Фестиваля — авторы проектов (уже действующих, стартующих или только задуманных) в самых разных областях деятельности. В искусстве, в науке, в социальной жизни, в духовных практиках. Объединяет их то, что каждый проект — реализованная мечта автора, решившегося не повторять то, что уже благополучно делается без него, а нашедшего новую, никем пока не повторенную идею, подход, дело. Любимое и новое. Сделанное не с единственной целью заработать деньги, а потому что человек не может этого не делать, это вне выбора, это необходимость — так играют дети и живут дельфины.

Фестиваль дельфинства — это культура Нового. Знаете, на любом бетонном плацу рано или поздно наступает момент, когда в разных местах начинают пробиваться ростки растений. Им самим, возможно, кажется, что они разделенные, слабые, непохожие друг на друга, что они бесконечно далеко один от другого. Действительно, по бетону — не доползти, не дотянуться. Но под ним и над ним — они плоды одной почвы и одного солнца, и между ними нет расстояния. И потому наступает момент, когда бетон разлетается и уступает место живому полю.

Человечеству удалось создать цивилизацию, основанную на потреблении и разобщенности. В этой мышеловке больше нет сыра. Все возможные решения лежат вне этой системы. И ростки этого нового, основанного на том самом важном, что объединяет нас с дельфинами, на самом деле уже совсем не единичны. Мы хотим собрать некоторые из них вместе, чтобы показать как минимум им самим, что они не просто белые вороны, что это уже новый день. Праздник первого урожая.