Кристина, 58 лет, специалист по подбору персонала.
«Я всегда вела активный образ жизни и сейчас, когда мои дети выросли, решила, что настало время подумать о собственных желаниях, которые раньше не могла исполнить. В детстве я мечтала стать Альбертом Швейцером, Марией Каллас и Альбером Камю в одном лице! Мне хотелось лечить людей, петь, быть гуманистом. Я старалась добиться чего-то значимого в жизни, но ничего великого так и не совершила. И это расстраивает меня».
Роберт Нойбургер: Вы поддерживаете отношения с вашей семьей?
Кристина: Да у меня и нет ее, можно сказать… Когда я была совсем маленькой, мать бросила меня и мою сестру. Нас воспитывали бабушка с дедушкой, они объяснили нам, что мать умерла. Я виделась с ней всего три раза. Сейчас ее уже нет в живых, как и моего отца, дедушки и бабушки. Из родных осталась только сестра.
Р. Н.: Как сложилась ее жизнь?
Кристина: Она трижды была замужем. Такая же активная и неугомонная, как и я. У нее хорошая работа, хотя она так и не закончила институт, не хотела учиться…
Р. Н.: А вы?
Кристина: Я усердно изучала право и политологию, хотя мечтала о вокале, танцах и музыке. Но все это было под запретом — ведь моя мать тоже любила петь и танцевать. Я должна была сделать карьеру, бабушка очень рассчитывала на меня. Я вышла замуж в 21 год, а в 29 у меня уже было трое детей. Через какое-то время муж моей сестры заболел, и я стала заботиться и о двух ее дочерях.
Р. Н.: Вы до сих пор замужем?
Кристина: Нет. Как-то я размышляла о том, что будет с моей семьей после того, как дети покинут ее, и внутренне я ужаснулась. И решила развестись. Позднее я начала новую жизнь, встретив другого мужчину. Мы стали жить вместе с моими детьми и бабушкой. Вскоре я узнала, что он остался без работы, но боялся мне сказать об этом. Я тут же нашла работу, и на мои плечи свалились заботы о нем, бабушке, моих и его детях. Но спустя несколько месяцев, как только он устроился на работу, я ушла от него. Я была просто измотана.
Р. Н.: Вы ушли именно в тот момент, когда вам стало легче жить…
Кристина: Да, но наши отношения были неравными. Я была для него матерью, сильной женщиной. Мне же хотелось других, настоящих отношений. (Долгая пауза.)
Р. Н.: И вот теперь ничто не мешает вам осуществить свои мечты?
Кристина: Для этого я должна опять принимать решения, я так устала это делать сама. Мне бы хотелось разделить эту ответственность с кем-то.
Р. Н.: Вас беспокоит ваше одиночество?
Кристина: Да, сильно беспокоит. Я нуждаюсь в том, с кем могла бы делиться своими тревогами, обмениваться мыслями. Но у меня никогда не было с мужчинами длительных отношений. И это ужасно. Я всегда хотела создать семью в истинном понимании слова. Крепкую семью.
Р. Н.: Ваши отношения развиваются по похожему сценарию. Ситуация, когда вы всем руководите, всех опекаете, привычна для вас. Ваши отношения с возлюбленным становятся такими, словно вы — ему мать или сестра, вам это кажется неправильным, и вы все прекращаете.
Кристина: Все именно так.
Р. Н.: Ваша проблема в том, что в определенные моменты вы берете на себя заботы о другом человеке, решаете его проблемы. Но именно так вас и воспитали: всегда приходить на помощь. Ужасно то, что это замечательное качество разрушает ваши отношения, ранит вас.
Кристина: Вот тут мне не удается измениться, хотя я обладаю огромной жизненной энергией.
Р. Н.: Итак, я подведу итог: задача в том, что вы хотите начать новые отношения, не наступая на те же грабли. И вы бы хотели, чтобы в этом вам помог психотерапевт?
Кристина: Да, именно. А то я еще лет тридцать буду одна.
Р. Н.: Да, из чувства самоотречения, а не из-за желания быть одной.
Кристина: Возможно, я предпочту отречение. Не хочу продолжать безнадежные поиски.
Р. Н.: Вы не доверяете себе?
Кристина: В одной пьесе я прочитала фразу, которая мне подходит: «На свете всегда найдется бездомная собачонка, которая помешает мне быть счастливой…» Вот это про меня.
Р. Н.: Если начать работу с психоаналитиком, неизвестно, что может выйти.
Кристина: Вот как раз этого я и боюсь. Боюсь открыть ящик Пандоры…
Р. Н.: Трудно считать себя человеком заботливым и обнаружить в себе агрессию, много агрессии. Возможно, вы боитесь того, что эти чувства, ваша ярость выйдет наружу? Ведь злость копилась в вас все эти годы…
Кристина: Но я открыто выражаю свои чувства…
Р. Н.: Когда ярость вызывают те, кто уже умер, ситуация осложняется… Трудно злиться на того, кто тебя бросил и кого уже нет в живых.
Кристина: Да, когда тебя оставляет мать, невозможно быть счастливой. Думаешь про себя: «Вот, моя мать — недостойная женщина», и что с этим делать?
Р. Н.: Вы смогли с ней объясниться?
Кристина: Да. Впервые мы встретилась, когда мне было 30 лет. И я поняла, что она так и не примирилась с тем, что оставила нас с сестрой. В 19 лет она вышла замуж за жестокого и ревнивого деспота, каким оказался мой отец. Он просто не выпускал ее из дома. Она была напугана и сбежала, чтобы спасти себя. Она хотела вернуться, но родители отца помешали ей. После ее смерти я узнала, что она все время с разными людьми говорила о нас. Я никогда не питала к ней зла, и мне кажется, ее жизнь была ужасной. Но я злилась на отца, который оказался слабым, безответственным человеком, не способным защитить нас. Но несмотря на это я заботилась о нем в конце его жизни, когда он болел… Я не могла поступить по-другому. Моя сестра испытывала ненависть, а я — нет. Я вообще не могу злиться долго на кого-то. Теперь все они умерли, и я знаю, что уже ничего не исправишь. Но когда они были живы, я надеялась, что получится примирить прошлое…
Р. Н.: Вы говорите так, как будто вы обязаны исправить прошлое… Мне кажется, что ваша идея начать психотерапию — это хорошая идея. Невроз сохраняет даже спустя время ваши идеалы, мечты, все самое лучшее в вас. В этом смысле психотерапия или психоанализ не окажет разрушительного воздействия. Но сеансы могут оказаться болезненными из-за воспоминаний. Так что вы можете закончить сейчас, или мы можем видеться трижды в неделю в течение десяти лет…
Кристина (с улыбкой): Почему бы и нет?
Месяц спустя
Кристина: «Я решила пройти психотерапию. Эта мысль созрела во мне к концу первой консультации. Но пока я не решила, к кому идти. Во время встречи с психологом я впервые осознала: стремление всем помогать — это, похоже, моя участь, и, возможно, во мне скрыто много агрессии. И над этим нужно работать, чтобы двигаться вперед».
Роберт Нойбургер: «Иногда говорят, что психоанализ нужен людям относительно молодым, а если проблемы остались в зрелом возрасте, значит, это невроз. В данном случае под неврозом я имею в виду не болезнь и отношусь к нему как к произведению искусства: люди с неврозами являются избранными. Именно невротики ставят вопросы перед собой и обществом. Они наделены умом и необыкновенной восприимчивостью. Кристина — пример редкого человеческого великодушия, и за исключением отношений с мужчинами она добилась большого профессионального успеха, хотя обстоятельства этому не благоприятствовали. Эмоциональная расплата за такую сублимацию может оказаться высокой и вызвать страдания, которые нуждаются в толковании. Думаю, психотерапия — лучший путь для Кристины».
В целях конфиденциальности мы изменили имена и некоторые личные данные. Запись разговора публикуется с сокращениями и с согласия Кристины.
Роберт Нойбургер (Robert Neuburger), психоаналитик, семейный психотерапевт, возглавляет европейскую ассоциацию «Центр исследования семьи» (CEFA).
