Марина, 48 лет, и Давид, 50 лет
«Нам очень непросто, – начинает разговор Марина. – Давид работает в Париже, а я живу с нашими четырьмя детьми в Питере. К тому же у нас возникла проблема, с которой мы и пришли к вам».
Робер Нойбургер: У вас четверо детей… Большая семья – это обоюдное желание?
Давид: Я вырос в семье, в которой было пять детей, я был третьим. Поэтому мысль иметь несколько детей меня не пугала.
Марина: И меня тоже, хотя у меня всего один брат.
Р. Н.: Вы сказали, что у вас возникала проблема. Что вы имели в виду?
Давид: Мне нравятся мужчины.
Р. Н.: Когда вы это поняли?
Давид: Года два-три назад. Я вдруг осознал, что меня привлекают мужчины. Прежде мои отношения с ними были из разряда дружбы или восхищения. И у меня никогда не было ни влечения, ни физического контакта. Я пытался разобраться в том, что со мной происходит. И в какой-то момент не мог больше скрывать свою гомосексуальность от Марины. Месяц назад я признался ей в этом.
Р. Н. (Марине): Это признание удивило вас или не очень?
Марина: Я была шокирована. Три года назад у Давида обнаружили рак, и наши интимные отношения практически прекратились. Я решила, что это связано с проблемами со здоровьем. Но мне давно казалось, что с Давидом что-то не так, в нем зрело что-то эмоционально очень сильное, пугающее меня. Я думала, этот его спонтанный гнев связан с работой или со сложными отношениями с матерью, которая никогда им не занималась, не поддерживала его. Но о гомосексуальности я и подумать не могла. Так что, когда он мне об этом сказал, я была потрясена, я просто не могла ему поверить. (Плачет.) Мне сейчас очень тяжело. Ведь у нас дети, и мне нужно как-то жить дальше. Мы и к вам пришли именно из-за них. Я не знаю, как будет лучше для них. Самому младшему из наших детей десять, старшему – двадцать, двое в подростковом возрасте, они так ранимы. Сейчас они счастливы, и мне не хочется разрушать их жизнь. Мы с Давидом придумали три варианта развития событий. Либо мы продолжаем жить как раньше, скрывая от них все; либо расходимся, не объясняя им причину…
Давид: …Либо расходимся и объясняем им настоящую причину.
Марина: Я склонялась к первому варианту, но на январских каникулах мы отдыхали всей семьей, и это было очень нелегко.
Р. Н.: Для вас двоих?
Марина: Нет, для всех. Давид был все время раздражен. Мне казалось, он с трудом нас выносит, как будто мы камнем висим на его шее. Мы вернулись домой, и я сказала ему, что больше так не могу, у меня нет сил.
Давид: Я действительно вел себя ужасно. Когда я признался Марине, то почувствовал облегчение, но преодолев этот барьер, оказался в пустоте. В отпуске в окружении семьи я чувствовал себя потерянным…
Р. Н.: Облегчает ли ситуацию то, что вы работаете во Франции, а семья живет в Санкт-Петербурге? Как воспринимают эту ситуацию дети?
Марина: Иногда они спрашивают, можно ли, чтобы папа чаще бывал с ними.
Давид: В принципе, мы видимся почти каждый месяц, а на каникулах они приезжают во Францию.
Р. Н.: Что вы думаете о трех изложенных вариантах развития событий?
Давид: Сейчас я не встречаюсь с мужчиной, но не исключаю, что могу встретить кого-то…
Р. Н. (Марине): А вам трудно жить вне супружеских отношений с Давидом?
Марина: Нет, дело не в этом, ведь мы так живем уже несколько лет. Проблема, скорее, в напряжении, в злости, которую он копит в себе. Мне трудно справляться с его раздражительностью и злобой. После того как он мне признался, мы несколько дней прожили очень спокойно, и я подумала: «Теперь ему будет легче, и жизнь в семье будет проще». Но не тут-то было.
Р. Н. (Давиду): Ваши дети знают о перенесенной вами болезни?
Давид: Только старший, при других детях мы не произносили слово «рак».
Марина: Несколько лет назад от рака умер брат Давида, его смерть потрясла нашу семью. Давиду я предоставила право самому решать, говорить о своей болезни или нет.
Давид: Ты бы поступила по-другому?
Марина: Да, я бы им все рассказала. Но в данном случае я считаю, что решение было за тобой.
Р. Н. (Давиду): Вы оба согласны в том, что последнее время с вами было не очень приятно общаться. Как вы думаете, из-за чего это происходило? Из-за болезни? Из-за желания быть с другими партнерами?
Давид: Я не знаю. Я сделал большой шаг, признавшись во всем Марине. И рискую все потерять, я знаю. И мне трудно с детьми. Они растут, проявляют характер, их поведение часто приводит меня в отчаяние. Хорошо, что рядом Марина, она умеет их усмирить…
Марина: Давиду важно все контролировать. Когда дети были маленькими, ему было проще это делать. Подростков контролировать удается с трудом. Например, когда Давид приходит домой, ему нужно сначала все убрать, разложить по местам. Ему важен порядок. Когда в доме подростки, порядок невозможен.
Р. Н.: Как долго вы живете отдельно – один во Франции, остальные в России?
Давид: Почти полтора года.
Марина: На самом деле дети начинают задавать вопросы, они чувствуют, что что-то не так.
Давид: …Обсуждают это между собой.
Марина: Именно поэтому я бы не стала ничего от них скрывать. Я предпочитаю честность в отношениях. Всем и так не очень комфортно, лгать в такой ситуации, на мой взгляд, неправильно. Но как сказать правду? Я даже об этом посоветоваться ни с кем не могу, все-таки не самая стандартная ситуация…
Р. Н.: Если бы у вас не было детей, вы бы разошлись?
Марина: (После паузы.) Думаю, да. Мы бы остались друзьями, но я не думаю, что стоит продолжать отношения в паре, когда ваш партнер может со дня на день влюбиться в кого-то другого…
Р. Н. (Давиду): Есть люди, которые способны быть бисексуальными без особых трудностей. Вы бы могли?
Давид: Нет.
Р. Н. (Марине): Если бы ваш муж был в лучшем настроении, когда вы вместе, вы стали бы сейчас что-нибудь менять?
Марина: Нет, по крайней мере пока мы живем с детьми.
Р. Н.: Ну хорошо… Я думаю, что Давид осознал свою гомосексуальность под влиянием болезни. Бывает, что мы о чем-то задумываемся, но не придаем этому значения, и вдруг, в пограничной ситуации, принимаем решения, которые никогда бы не приняли в обычном состоянии.
Марина: А я думала, наоборот: он заболел, потому что эта мысль мучила его.
Р. Н.: И я считаю самым мудрым по отношению к детям решение, которые вы сами предложили.
Давид: Первый вариант – ничего не говорить и ничего не предпринимать?
Р. Н.: Да, это ваша интимная жизнь, и она касается только вас. Но это сработает, только если вы будете полностью согласны друг с другом. Если в одном из вас много горечи или злости, то ничего не получится. Что же касается плохого настроения Давида в семье, то это другая проблема. Это называется «синдром бретонского моряка», который, возвращаясь домой, находит жизнь, из которой долгое время был исключен. Я думаю, будет неплохо, если Давид будет иногда встречаться с кем-то одним из детей. Чтобы он не всегда видел всю семью сразу, целиком.
В целях конфиденциальности мы изменили имена и некоторые личные данные. Запись разговора публикуется с сокращениями и с согласия Марины и Давида.
Через месяц
Марина: «Я очень устала после этой консультации, но возможность проговорить некоторые мысли успокоила меня. Я вернулась домой полная надежд, мне казалось, мы нашли решение проблемы. Но спустя несколько дней мы поняли, что предпочитаем расстаться, не рассказывая детям, почему именно».
Давид: «Даже если мы и не последовали совету, данному нам психологом, встреча с ним помогла нам начать действовать и принять решение».
Роберт Нойбургер: «Итак, у Давида и Марины две проблемы – место Давида в семье и его гомосексуальность. Не так часто случается, что один из родителей подолгу не живет с семьей. Его приезд может оказаться сложнее, чем кажется, поскольку за время отсутствия семья реорганизуется. Что касается гомосексуальных наклонностей, Давид и Марина решили, что, пока у Давида нет партнера, они не будут ничего рассказывать детям. Их решение разойтись, сославшись на недостаток любви, мне кажется в данном случае оптимальным, так как позволяет и детям, и родителям найти новое место в семейных отношениях».
Роберт Нойбургер (Robert Neuburger), семейный психотерапевт. Он возглавляет европейскую Ассоциацию «Центр исследования семьи» (CEFA).
