Ребенок – это ахиллесова пята взрослого: быть может, даже тот, кто на первый взгляд кажется самым сильным, боится этого правдивого существа, которое способно его обезоружить.
Каждый взрослый должен принимать каждое новое живое существо, рождающееся на свет, так, как ему хотелось бы, чтобы приняли его самого.
Готовность стать родителем достигается на том уровне развития личности, когда человек может взять на себя ответственность за другого, существующего независимо от него, и который никогда этому человеку принадлежать не будет.
Я думаю, что не всем женщинам полезно самим воспитывать своих детей.
Новорожденный не игрушка. Это полноценный человек, занявший место рядом со своими родителями.
Ребенок – это личность, которая до поры до времени не сознает ни своей истории, ни опыта перехода от детства к отрочеству. И это – нормально.
Центральной нервной системе ребенка присуща огромная хрупкость, необыкновенная чувствительность к потрясениям, исходящим из окружающей среды.
Величайшая драма человечества заключается в том, что в момент наивысшей креативности, наивысшей ясности мы поставлены в зависимость от взрослых. Физическая незрелость парадоксальным образом сопровождается поразительной природной гениальностью и чувствительностью.
«Ребенка с большой буквы» не существует: существует личность, переживающая пору своего детства, личность, которая, по сути, уже есть то, чем будет всегда.
Каждое существо, даже если оно не было желанно для своих родителей, даже если его «не планировали», родилось потому, что оно желало родиться.
Именно нежданный ребенок, ребенок-сюрприз является прототипом человека, наиболее одаренного своей собственной витальной энергией, потому что никто не страховал его у истоков его существования.
Дети больше выражают свою свободу, чем взрослые. Они препятствуют склерозу цивилизации или замедляют его. Подрастающее поколение – сила, которая мешает взрослым чувствовать себя в мнимой безопасности и воспроизводить в отношениях между собой все время одни и те же жизненные клише.
Прежде всего ребенок должен перестать служить средством самоутверждения для взрослого. Нужно, чтобы желания взрослого полностью были устремлены на жизнь сообща с другими взрослыми и чтобы он помогал малышу, который находится на его попечении, стать самим собой в окружении его собственной возрастной группы.
Любое человеческое существо чувствует себя беззащитным, если взрослый не передает ему чувства безопасности. Невозможно самостоятельно добиться безопасности, пока зависишь от других людей.
Только опыт риска может привить ребенку настоящий иммунитет против опасностей, угрожающих его психической целостности.
Самый конструктивный путь – очень рано предупреждать детей об опасности, ничего при этом не запрещая. Для ребенка это лучший способ избежать неизбежных опасностей, научиться управлять собой, развить наблюдательность и пытливость.
На самом деле ребенок, каким бы он ни был маленьким, может то же, что и родители. Но только при условии, что они ему помогут, объяснят приемы, которыми пользуются, и помогут ему понять и усвоить реальность опасностей, которые на самом деле грозят всем.
Если ребенок жалуется, что ребята в школе его бьют, это означает, что у него нет нормальных социальных отношений. Существовали бы они, никто из одноклассников не мог бы издеваться над ним одним, потому что у него была бы своя компания приятелей, и эта компания дала бы отпор компании обидчика.
О ребенке говорят много, а с ним самим не говорят.
Дети стоят у истоков знания. Они задают настоящие вопросы. Они ищут ответы, которых нет у взрослых. Чаще всего взрослые хотят понять детей для того, чтобы над ними господствовать. А им следовало бы почаще прислушиваться к детям: тогда бы они обнаружили, что именно они, дети, владеют ключами от любви, надежды и веры.
Дети с тяжелыми физическими и умственными недостатками полезны и необходимы обществу.
И здоровье, и болезнь – результат межличностных отношений, связей, складывающихся у детей со взрослыми и у взрослых с детьми. Необходимо работать над пониманием и оздоровлением этих связей.
Если взрослый проявляет физическую агрессию по отношению к ребенку, то это потому, что он не имеет с ребенком связи через язык: он не видит в нем человеческое существо.
Взрослые подавляют в себе ребенка и при этом стремятся к тому, чтобы ребенок вел себя так, как им хочется. Подобное воспитание неправильно. Оно нацелено на повторение общества взрослых, то есть общества, у которого отняты изобретательность, созидательная сила, отвага и поэтичность детства и юности, фермент обновления общества.
Напрасно мы, взрослые, полагаем, что ребенок не может понять языка, пока не овладел устной грамматической техникой выражения. В действительности он интуитивно улавливает суть того, что ему говорят.
Чтобы общаться с совсем маленьким ребенком, бесчисленные поколения матерей прибегали к «детскому лепету», полагая, что так оно лучше.Но «детский лепет» – это не общение.
Ребенок нуждается в уважительном отношении к своей личности и в субъекте, который поддерживает с ним проникнутое желанием общение; ребенок весь целиком существует в языке, все слышит, все понимает, но не умеет добиться, чтобы его услышали и поняли.
Во избежание страданий и неврозов ребенок в раннем возрасте должен любой ценой оставаться в полном симбиозе с матерью.
Родильные дома наносят большой ущерб, разлучая новорожденного с матерью. Его первый опыт – это отрезки времени, протекающие между моментами, когда он обретает мать. Без нее он словно в темноте, он тонет в крике других младенцев.
Если время ребенка по желанию его матери начинает структурироваться слишком рано, ребенок не может выразить своей любознательности по отношению к миру – он живет в ритме, навязанном ему взрослым и зачастую противоречащем его собственному.
Нет ничего хорошего в том, что ребенку ни в чем не отказывают; ему необходимо сталкиваться с другими актами желания, со свойственными другим возрастам желаниями других людей.
Именно ожидание, отказ в немедленном удовлетворении его желаний позволяют маленькому ребенку почувствовать, что он существует; этим путем субъект превращается в индивидуума, сперва телесно, потом психически.
Важно начиная с самого раннего возраста ребенка говорить ему: не нужно подражать и никогда не нужно подчиняться другому, даже и взрослому; всегда следует искать свой собственный ответ на любой вопрос.
Ребенок, поначалу слитый со взрослым, утверждает свою индивидуальность первым же «нет», которое противопоставляет воле другого человека.
Иногда мы видим затерроризированных детей (люди не знают, что эти дети затерроризированы, их называют робкими или хорошо воспитанными); они настолько подвержены тревоге, что постоянно улыбаются застывшей улыбкой, словно стараясь угодить другому человеку, – до такой степени они боятся, что, если у них будет недовольный вид, этот другой на них нападет.
Если мы хотим, чтобы у ребенка было больше шансов сохранить свой потенциал, нужно, чтобы воспитание было как можно меньше проникнуто авторитарностью.
Важно как можно раньше развивать у ребенка его автономию, знакомя без навязывания с разными видами деятельности и людьми или группами.
Самое важное у человека – не тело; жизнеспособным делает человека психическая коммуникация при соблюдении ценностного равенства с тем, кто обращается к нему и к кому обращается он.
Если родитель и ребенок хотят обрести друг друга, это должно идти с обеих сторон. Сближение произойдет, если обоим помогут понять, что отец для сына, а сын для отца – одинаково ценные в духовном отношении существа.
Ребенок обладает не всеми правами, но права – это все, что у него есть. У родителей нет никаких прав на его личность – у них есть только обязанности.
Ум ребенка по ценности равен уму взрослого.
Ребенку, чтобы хорошо развиваться, нужно находиться на периферии группы своих родителей, а не составлять ее центр. Родители должны тянуться к людям своего возраста, имеющим детей, или бездетным. Установить такие связи никогда не бывает поздно.
Чем больше ребенок замкнут внутри треугольника, внутри отношений отец–мать, тем больше он задыхается и тем меньше у него шансов стать самим собой. Надо отпереть для него эту камеру, но принять меры, чтобы из этого плена он тут же не угодил в другой, еще более жестокий.
Никто не обращает внимания на то, от чего ребенок морально страдает. Люди заботятся о теле ребенка, о растущем организме, а не о человеке, у которого есть своя история и которому нужно ее высказать, но у него нет для этого слов. И пока он эту историю не выразит, он сам тормозит свой рост.
Очень важно, чтобы старики, если они, конечно, этого хотят, могли видеть детей. Именно таким образом в обществе ткутся связи между поколениями.
Дети всегда больше доверяют детям, чем взрослым.
Когда один ребенок начинает проявлять агрессию по отношению к другому – именно к кому-нибудь одному, а не ко всем, – мы знаем: это начало дружбы. Избирательная агрессия – признак взаимной симпатии у тех, кто еще не может говорить.
Если родители предоставили ребенку право пользоваться свободой, ребенок становится автономным (самостоятельным), его интересуют все законы социальной жизни и собственный успех в его возрастной среде, за пределами родительской семьи.
У каждого есть своя потенциальная траектория. Если человека заставляют с нее свернуть, это может помешать его росту.
Похоже, что мы стоим у истоков совершенно новой антропологии: человек – совсем не то, что он думал сам о себе раньше, а ребенок – совсем не то, что думают о нем взрослые.
