Psychologies: Мы с вами разговариваем в конце января о событиях, которые пару месяцев назад никто, кажется, не мог себе представить. Чем вы объясняете внезапный всплеск гражданской активности?
Людмила Петрановская: Я бы не назвала его внезапным. Мне кажется, уже 24 сентября стало понятно: что-то произойдет. В этот день нам объявили, что наши руководители без нашего участия договорились поменяться местами и продолжать нами руководить. Если помните, тогда на несколько дней в обществе повисла такая странная тишина. А потом появилось ощущение, что нужны какие-то действия. Потому что еще на двенадцать лет той власти, которая у нас уже двенадцать лет есть, мы просто не согласны.
Но власть давно не прислушивается к нашему мнению, и много лет мы с этим, в общем, мирились. Что изменилось?
Не что, а кто. Изменились мы сами. В последние полвека в нашей стране, конечно, были очень нелегкие времена, но той крайней формы государственного насилия, которое ломает психику граждан, все-таки не было. А 50–60 лет — это примерно два поколения. Период, за который психическая ткань нации может начать восстанавливаться. Выросло новое, свободное и деятельное поколение, в жизнь входят молодые люди, готовые в ней активно участвовать. Конечно, следов прошлого в нашей психике еще очень много. Насилие, например, воспринимается не как нечто исключительное, а как норма жизни. Много двоемыслия, когда мы с разными стандартами подходим к себе, к тем, кто нам нравится, — и ко всем остальным. Трудно иметь свое мнение, тем более его отстаивать. И вместе с этим много нетерпимости к чужому мнению, накопившегося гнева, раздражения, готовности подчиняться, нежелания думать.
И все-таки многие уже вполне взрослые люди перестают повторять: «От меня ничего не зависит», и спрашивают себя: «Что я могу сделать?»
Да, появилась большая прослойка зрелых людей, у которых удовлетворены базовые потребности, их жизнь обустроена. Я хорошо помню середину 90-х и всеобщий бум «евроремонтов». Тогда все, кто мог себе его позволить, азартно обустраивали материальную среду вокруг себя. А потом этот бум прошел. И сегодня мы просто делаем ремонт — тогда, когда это нужно, и не вкладывая в процесс столько страсти. Зато мы энергично занялись обустройством отношений. Массовыми тиражами выходят книги о воспитании детей, стали популярными психологические тренинги, Psychologies имеет громкий успех. Внимание людей, удовлетворивших потребность в комфорте вокруг себя, переключилось на внутренний мир. Осмысленность отношений стала тем, к чему обязательно надо стремиться. Поразительный пример: в прошлом году ко мне за консультацией обращались пять мужчин с одной и той же проблемой. Каждый из них решил развестись и обдумывал, как лучше поступать в этой ситуации, чтобы не травмировать детей. Прежде супруги замыкались исключительно на себе, на собственных переживаниях и обидах, а хотели только одного: переломить партнера и доказать свою правоту. А тут — как не травмировать детей. Пять таких обращений за год — это невероятный показатель, такого не было никогда! Значит, обустройство жизни достигло более тонкого уровня: отношений, чувств. А дальше все больше людей задумываются уже об обустройстве среды в социальном, гражданском смысле. Именно они и пришли на Болотную площадь, на проспект Сахарова, вышли на митинги в других городах.
Но пока еще они в явном меньшинстве?
Да, это так. Но в социологии есть почти универсальная пропорция: 20 на 80. Например, 20% населения планеты потребляют 80% производимого на планете пива, и так далее. Звучит забавно, но эта пропорция действительно работает в большинстве сфер, не только в области пивопотребления. Так что 20% общества, самые активные граждане, становятся источником 80% энергии, которая ведет к социальным изменениям. Поэтому я бы не стала недооценивать происходящее.
У протестного движения так и не появился лидер, а без этого невозможно победить на президентских
Я считаю, что сами по себе выборы 4 марта вообще не имеют значения. Какая разница, кто их выиграет? Эти выборы — просто тренажер, дающий возможность отработать утраченные навыки голосования, не более того. С думскими выборами именно так и получилось: Алексей Навальный очень удачно сформулировал и подсказал отношение к ним. Пойти и проголосовать за кого угодно, но против власти. И посмотреть, что из этого выйдет. Очень многие сходили проголосовать. И это простое действие запустило серьезный процесс: теперь уже невозможно думать как раньше, как раньше относиться к происходящему. И кто бы ни победил на выборах, власть должна будет измениться, иначе она просто не удержится. Потому что в кои-то веки мы начали считать страну своей! В течение буквально нескольких недель почти исчезло привычное выражение «эта страна». Вместо «этой» появилась наша.
Что это значит — «наша»? Власть ведь тоже считает страну своей…
Либо мы научимся понимать «мы» как «все мы, живущие здесь», либо нет — такой выбор сейчас стоит. Если под требованием «Соблюдайте закон!» иметь в виду «соблюдать его по отношению ко мне и к хорошим людям, которые думают как я, а все, кто мне не нравится, пусть знают свое место», то мы поступаем так же, как власть: создаем одни условия для себя и своих приближенных и совсем другие — для всех остальных. Лозунг «Это наша страна» не имеет никакого смысла, если под «мы» подразумевается «те, кто думает как я». В нашей стране есть разные люди: либералы, коммунисты, националисты, гламурные журналисты, чиновники, военные, учителя, богатые, бедные... Начать надо с осознания того, что те, кто нам не нравится, — это тоже «мы».
«РАЗМЫШЛЯТЬ СВОБОДНО — В ЭТОМ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС ПРИБЛИЗИТЬСЯ К ИСТИНЕ»
То есть мы должны справиться с собственными предрассудками?
Да, придется многое менять и многому учиться. Например, учиться говорить так, чтобы нас слушали даже те, кто с нами не согласен. Люди приходят на площадь потому, что хотят и считают для себя важным это сделать. Они хотят слушать тех, кого хотят слушать. Они хотят махать теми флагами, которыми хотят махать. И они могут свистеть тем, кому хотят свистеть. Не нравится? Машите своими флагами. Свистите в ответ. Есть одно внятное ограничение: насилие и прямой призыв к насилию. Для того чтобы договариваться, симпатия не обязательна. Достаточно признания и уважения. Не за заслуги, позицию, ум, честь и совесть — а просто признание и уважение другого человека как такого же гражданина, как мы сами. А договориться можно с каждым, кто готов договариваться.
Почему все-таки это так трудно — договариваться?
Нам мешают ярлыки и клише. Сводя человека к ярлыку (партии, позиции, психологическому типу), мы совершаем фундаментальную ошибку атрибуции. Этими словами в психологии называют свойство нашего мышления объяснять поступки других людей тем, что «они такие», а свои — ситуацией, конкретными обстоятельствами. Это касается не только политики. У них в семье мало денег — они просто лентяи, не желают работать. У меня — не повезло, кризис. Они толкаются в метро — потому что хамы. Я — ну что же делать, я просто не могу опоздать, меня начальник убьет. Ошибке атрибуции подвержены абсолютно все — и я, и вы. Вопрос только в степени. Чем сильнее ошибка, тем более ложные оценки мы выносим. А когда мы относимся к другим людям оценочно, это лишает нас возможности диалога и сотрудничества. О чем говорить с тем, у кого «такие гены»? О чем можно говорить с левыми? Они хотят революции. С правыми? Они думают только о прибыли. С националистом? Он спит и видит начать геноцид...
Существует ли лекарство от ярлыков?
Попробуйте примерить на себя чужую роль, хотя бы мысленно. Посмотрите на ситуацию глазами другого человека, рассмотрите ее изнутри. И тогда станет вдруг понятно, что он делает то, что делает, не потому что «он такой», а потому что он то-то и то-то чувствует и перед ним такой-то и такой-то выбор и такая-то цена вопроса. Или, может быть, он просто чего-то не знает, не умеет, не может вынести. Стоит проделать такой мысленный эксперимент — и власть ошибки атрибуции ослабевает. По-другому видится ситуация. Появляются версии, сложность, объем. А значит, возвращается способность размышлять свободно, а не в рамках готовых клише. Само по себе познания истины это не гарантирует. Но это единственный шанс приблизиться к ней.
Мы впервые за много лет почувствовали себя гражданами своей страны. Как можно сохранить это удивительное чувство?
Думать о происходящем. Говорить об этом. На наших глазах та система российской государственности, которая сложилась в Средние века и нашла свое высшее выражение в сталинском СССР, постепенно разваливается и умирает. И сейчас важно, сколько социальной ткани удастся нарастить к тому моменту, как оно развалится окончательно. Поэтому, по моему убеждению, самое важное и нужное дело сегодня делают все те, кто организует тушение пожаров, поиск пропавших детей, сбор денег на операции, кто отстаивает свой скверик у дома от бульдозеров, объединившись с соседями, кто защищает детей, стариков, зэков, собак, леса, создает социальные сети всякого рода, кто решается доверять, объединяться, верить в нормальные ценности — одним словом, создает и наращивает социальный капитал. Нам всем предстоит учиться тому, чего мы еще не делали. Кто не голосовал — идти голосовать. Кто не был наблюдателем — идти в наблюдатели. Кто ни разу не был на митинге — выходить на площадь.
Вам не страшно звать на митинги? Ведь противостояние может перейти в более жесткие формы.
Знаете, моему старшему сыну 21 год. И мне гораздо страшнее, когда он возвращается вечером домой, проводив девушку, чем когда идет на митинг. Потому что есть условные «футбольные фанаты», есть такие же условные «кавказцы», есть вполне безусловные менты, и много кто еще есть. И я боюсь их всех, причем даже не знаю, кого больше. А бояться, отправляясь на митинг? Бояться опасности естественно для человека. Но руководствоваться страхом можно лишь в ситуации, когда есть выбор. А ситуация в нашем обществе сейчас именно такая, что выбирать не приходится. Ну не могут в XXI веке существовать развитые страны с такой моделью государства, при которой власть существует абсолютно отдельно от своих граждан. Значит, перемены просто неизбежны. И наше общее участие в них — это как раз шанс на то, что они пройдут менее травматично для нас самих. Мне по этому поводу очень нравится мысль Сенеки: есть ситуации, в которые нас ведет судьба. И выбор наш только в том, чтобы пойти самим с гордо поднятой головой либо упираться, когда нас поволокут за шиворот. В этом у нас есть выбор. Но вот то, что мы все равно пойдем именно туда, — это несомненно.
Читайте также:
