Колумбы третьего возраста

И происходит совсем не только в кино и не только у небожителей. Женщины и мужчины далеко за пятьдесят все чаще поступают в университеты, уезжают в другие страны и начинают новую карьеру, вступают в брак по любви, а не из соображений «стакана воды в старости»*. И если в классической литературе персонажи старше сорока именовались не иначе как стариками и старухами, то теперь и шестдесятилетних европейцев назвать так не поворачивается язык. И не из боязни их задеть, а просто потому, что это будет неправдой.

В России дело обстоит иначе. И ориентироваться приходится все больше как раз на киногероев – реальных примеров перед глазами пока мало. В этом и состоит, возможно, главная трудность для тех, для кого «третий возраст» – перспектива уже достаточно близкая. «Жизнь старших могла быть примером, когда жизнь одного поколения почти без перемен повторяла жизнь другого, повторяющего жизнь третьего, – считает психотерапевт Виктор Каган. – Но скорости растут, и сегодня на жизнь одного поколения выпадает больше изменений, чем раньше – на жизнь нескольких».

В глазах смотрящего

Опыт родителей оказывается ловушкой. Будем честны, для большинства из нас их старость – это ожидание пенсий, никак не соразмерных труду и талантам, болезни, беспомощность, страх бедности, в лучшем случае – возня на грядках и заботы о внуках. Нужно ли удивляться, что многих из нас такое будущее по-настоящему пугает?

Впрочем, негативные стереотипы, связанные со зрелым возрастом, сильны не только в России. Они сильны – и этим опасны. Психолог Бекка Леви (Becca Levy) из Йельского университета (США) на протяжении 20 лет наблюдала несколько сотен людей в возрасте 50 лет и старше. Вывод исследования был однозначен: те, кто воспринимает третий возраст позитивно, живут в среднем на 7,5 года дольше, чем те, кто видит этот возраст источником немощей и временем угасания**.

Известно изречение о том, что красота – в глазах смотрящего. Видимо, то же самое можно сказать и о возрасте. «Отношение к нему – это вопрос разницы взгляда изнутри и снаружи, – уверена экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. – На пожилой возраст проецируется множество страхов... Все это – взгляд со стороны. Знаете, я уверена, что роженица страдает меньше, чем ее муж, который присутствует при родах и держит ее за руку. У нее есть защитные механизмы, предусмотренные природой, его же не защищает ничто. Так же обстоит дело и со старшим возрастом, он обладает множеством защит – только ему свойственных плюсов. Но взглянуть на него изнутри, чтобы избавиться от юношеских страхов и оценить эти плюсы, можно только достигнув этого возраста».

Разделяет эту точку зрения и Виктор Каган. «Неплохо бы перестать гипнотизировать себя мифами типа «старость – это гадость, болезни и вообще тоска зеленая», – говорит он. – Нужно жить, стараясь не прервать жизнь, – позволить себе хотеть, получать удовольствия, любить и – да, страдать тоже. И ориентироваться при этом не на внешние мерки полноценной жизни, а на собственное ощущение, на то, сколько в ней ценного для нас самих».

Стирание границ

Психолог Эрик Эриксон (Erik Erikson) разделил время жизни человека на 8 этапов***. Последним, восьмым, в его периодизации идет этап 50+, который Эриксон считал временем пересмотра и переоценки прожитой жизни и обретения гармонии с ней. Но сегодня пятидесятилетние не только продолжают активно жить, но и часто решительно меняют свою судьбу, получая совершенно новый опыт. Значит ли это, что теория Эриксона спустя пять десятилетий устарела?

Не совсем так, полагает Виктор Каган. «Эриксон писал о том, что каждый возраст несет в себе внутренний конфликт переживания себя в своих отношениях с миром. Акцент тут на слове «переживание». Другое дело, что жизнь со времен Эриксона очень изменилась, а вместе с ней – и возрастные границы выделенных им периодов».

С этим трудно не согласиться. Ведь и задачу поиска себя, определения направления жизни, выстраивания основ мировоззрения Эриксон относил к возрасту 20 лет. Сегодня многие из нас решают эту задачу ближе к сорока. Естественно, что и шестидесятилетние продолжают работать, творить жизнь и себя, обретать новый опыт. А уж задача окончательного обретения гармонии с прожитой жизнью перемещается, вероятно, ближе к 75-летнему рубежу.

* См. об этом: В. Яковлев «Другое дело» (Манн, Иванов и Фербер, 2014).

** Journal of Personality and Social Psychology, 2002, vol. 83(2).

*** Э. Эриксон «Детство и общество» (Летний сад, 2000).

Свобода зрелости

Взгляд изнутри, о котором упомянула Светлана Кривцова, подарил нам немало свидетельств о преимуществах зрелого возраста. Вот, например, размышления 77-летнего семейного терапевта Карла Витакера (Carl Whitaker): «Кто-то сказал, что юность – такое прекрасное время жизни, что стыдно тратить его в юности. Я бы добавил сюда свое недавнее открытие, что старость – такое прекрасное время, что стыдно ждать его так долго!.. Причина тому – свобода от всевозможных страхов. Чувство защищенности в пожилом возрасте происходит от того, что все до лампочки. Другие люди имеют право на убеждения, но их убеждения не могут заставить меня чувствовать себя неловко или меняться. Мне нравится моя жизнь, и я могу сидеть и наслаждаться ее течением»****.

Наверное, самоценности нельзя научиться. Она закладывается любящими и внимательными родителями и продолжает укрепляться (или ослабевать) на протяжении всей жизни. Но стоит знать хотя бы некоторые из ее «слагаемых». «Моя личность – это моя личность! Во всей Вселенной нет другого человека, подобного мне, – восклицала психотерапевт Вирджиния Сатир (Virginia Satir). – Существуют люди, имеющие черты, аналогичные моим, но нет того, кто повторял бы меня в точности. Поэтому все мои проявления уникальны, и я выбрала это. Некоторые мои части вызывают во мне вопросы. Я пока не все знаю о себе. Но полюбив себя и подружившись с собой, я могу терпеливо и бережно открывать в себе сокровенное и получать новые знания о себе»*****.

Словарь жизни

Но если самоценность нельзя в срочном порядке обрести лет за пять до пенсии, то что ждет 45–50-летних в третьем возрасте? И что можно сделать, чтобы этот возраст был возрастом радости, а не печали?«Если люди в такой ситуации обращаются за помощью к психотерапевту, можно помочь им вспомнить, о чем они мечтали в молодости, но чего так и не смогли себе позволить,– рассказывает Светлана Кривцова. – Это может быть спорт, танец, театр. Да, они не достигнут мировых высот. Но они уже и не претендуют на это. Зато наслаждение всем этим будет очищено от амбиций, упреков судьбе и себе. Вообще старший возраст замечателен именно тем, что живет чистыми ценностями. У меня была одна немолодая клиентка, которую в свое время из-за невысокого роста не взяли в балетную школу. Это переживание осталось с ней на всю жизнь. И вот мы с ней смогли вернуть ей радость балета. Она начала ходить на все премьеры, которых раньше избегала из-за своей драмы. И еще она танцует – она стала преподавателем танца в детских группах. Видели бы вы, как она движется, как она счастлива! Дети ее обожают. И конечно, невозможно догадаться, сколько ей лет».

Рецептов счастливой старости нет – есть поиск и творчество, уверен Виктор Каган: «Я не верю книжкам типа «100 рецептов счастливой старости». Но несколькими способами поделиться могу.

Первый – расширение словаря жизни. Каждое умение – своего рода язык. Можно жить на языке музыки, литературы, рисования, фотографии, коллекционирования, ремонта старой мебели, изготовления безделушек... Чем больше языков, тем лучше – тем полнее, ярче, интереснее будет новый возраст. Но пока мы активны и полны сил, нам часто не до этого, и в старости мы рискуем остаться без языка общения.

Способ второй – внимание к старикам, кем бы они нам ни приходились. Быть не просто рядом с ними, ограничиваясь физической помощью, а быть вместе с ними, принимая их и разделяя с ними переживания жизни. Чувствовать их радости и учиться тому, как они одолевают трудности на пути к счастью. И третий – заботиться о том, чтобы тело сохраняло возможность танцевать под музыку души».