«Говорят, что дуракам счастье. Это верно, хотя совсем не просто. Первый смысл: в счастье есть что-то от удачи, от глупого везения. Но иная душа может и в неудачах найти себя, а быть собой – тоже счастье, великое (к сожалению – редкое) счастье. «Господи! Душа сбылась. Умысел твой самый тайный...» – писала невезучая Марина Цветаева. И на сто лет раньше нее – Тютчев:
Когда на то нет Божьего согласья,
Как ни страдай она, любя,
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Но может выстрадать себя.
Я не хочу, чтобы моим молодым друзьям непрерывно везло. Дерево, выросшее под ветром и дождем, лучше оранжерейной пальмы. В нем больше внутреннего напряжения, жизни, красоты. Нельзя закалить клинок, не погружая его то в жар, то в холод. Неважно, чего будет больше: горя или радости, страдания или восторга. Лишь бы сбывалась душа. Лишь бы мера страдания не превысила ее меру, не сломила, не свела с ума.
Иов вынес свой жребий. Дьявол, играя случаем, бросал ему горе за горем – но в конце заговорил Бог. В жизни так не всегда, и встреча с Богом уходит в посмертие. Но библейский Иов настрадался до ликования здесь, на земле. Так именно кончается Книга Иова, жившего на земле Уц. И именно это, по-моему, задумано Богом (хотя не всегда выходит). Несбывшаяся душа хоть и наталкивается на счастье, почти непременно упустит его или не заметит. Выстрадавшая себя – находит, как быть счастливой нипочему и давать это счастье всем, кто подберет. И вот здесь второй смысл поговорки: счастье невозможно без простодушия, доходящего даже до глупости. Счастье дается только тем, кто не перегружен целями, заботами, кто вышвырнул их вон и поплыл по реке жизни. Мудрость здесь совпадает с глупостью. «Если не будете как дети, не войдете в Царство».
Московское лето 1962 года выдалось холодное, мокрое, в сентябре по вагону гулял ветер, Зина простыла, – и вдруг рай, роща реликтовых сосен (еще не огороженная), крест кипарисовых аллей вокруг заброшенного монастыря – и ни одного дождя. Запах моря и сухой хвои. Тело становится упругим, словно боги даровали мне вечную молодость, а вечером весь уходишь в зрение… По канону заката сперва смотрим на фиолетовые холмы. Потом, сквозь горящие деревья, проходим по другую сторону мыса и садимся на рыжую хвойную подушку – до глубокой тьмы. Солнце торжественно погружается в море; полоса зари, как на японских гравюрах, разгорается, потом гаснет. И раскрывается чаша звезд.
На лунный звон собрались тихо дали,
Прильнули горы спящие к воде,
И кипарисы на молитву встали,
Держа на пальцах каждый по звезде.
Высокий лес в серебряном уборе
Приподнялся на цыпочки и стих.
Все ждут, чтоб засветившееся море
Большой рукой благословило их…
Григорий Померанц – философ и культуролог (1918–2013). Родился в Вильно, окончил ИФЛИ, в 1941 году добровольцем ушел на фронт. В 1949 году был осужден за антисоветскую пропаганду, реабилитирован в 1958 году. Автор многих философских работ. Его автобиография «Записки гадкого утенка» впервые вышла в 1995 году в издательстве «Московский рабочий».
Подробнее см. Г. Померанц «Записки гадкого утенка» (Центр гуманитарных инициатив, 2013).
