У меня на рабочем столе есть стаканчик для карандашей: на самом деле это старинная вазочка костяного фарфора, которая изображает прислонившуюся к дереву девочку в смешной шляпке. «Это тебе от бабушки осталось?» – спрашивают знакомые. «Конечно», – отвечаю я. Но я вру. Девочка, шляпка и дерево куплены на блошином рынке.
Неожиданная тяга наших современников к «корням» заслуживает серьезного исследования. Почему вдруг вошел в моду «сталинский ампир» – резные, алмазной грани массивные вазы алого (медного) или синего (кобальтового) стекла? Почему стали популярны настольные «кабинетные» лампы? Фарфоровые собачки и балеринки? «Агитфарфор», которым культурные люди в советское время элементарно брезговали и который, в силу навязанного сверху плана, штамповался фарфоровыми заводами немерено?
Причин, как мне кажется, две. Первая – отрицание каждым последующим поколением опыта (и, следовательно, материального прошлого) поколения предыдущего. Поколение 20-х рубило в щепки иконы, выбрасывало на помойку портреты царской семьи и «буржуазные» милые мелочи… Поколение 30-х замазывало тушью в учебниках портреты деятелей 20-х. Поколение 50-х, с ушами, пылающими от стыда, выносило на помойки бюсты Сталина, а заодно и министерские портфели с гравированными «подарочными» плашками. Поколение 60-х боролось с мещанством и вытаскивало из малогабаритных квартир упирающиеся бабушкины буфеты – с резными дверцами, со стеклами в медных переплетах… Как результат, образовался чудовищный вакуум материальной памяти. К тому же мало какая семья даже на протяжении одного поколения прожила жизнь в одной и той же квартире. Переезды, эвакуация, выселение, расселение, ссылка, эмиграция… От семейной истории оставался только потрепанный фотоальбомда флакончик из-под бабушкиных любимых духов – куда он, кстати, подевался? Как это – выбросила?!
Второе – это появление все новых гаджетов, вынуждающее нас избавляться от старых.
Мы не успеваем привязаться к вещам и привязать к ним значимые вехи жизни (а вещи – «якоря» памяти). Виртуальность информационного пространства усиливает ощущение ненадежности, нереальности окружающего. Винтаж, даже не свой, не семейный, служит «протезом», фальш-якорем… Так будем же любить вещи – не истеричной любовью коллекционера, а спокойной привязанностью обывателя. Не будем торопиться поменять старый письменный стол на компьютерный столик, который к тому же через пару лет окажется никому не нужен, поскольку стационарный компьютер уйдет на помойку… Не станем выбрасывать бабушкин ридикюльчик, дедушкин портсигар, именные часы «Полет»… В каждой семье должна быть не антикварная, просто старая вещь с семейной историей. Если этой истории нет – можно ее придумать. Постепенно она станет настоящей.
