Помню свои детские игрушки едва не наперечет, что немудрено: их было немного. У сына их было уже ощутимо больше. Лет в пять он предложил сложить часть из них в чемодан и убрать подальше; вспомнил о чемодане через несколько месяцев и был безмерно счастлив встрече с извлеченными на свет божий старыми друзьями. У внучек игрушек немерено, и места для них в доме больше, но время от времени сын проделывает операцию «чемодан», и они счастливы встрече, как когда-то он.
Помню время, когда еда и вещи не выбрасывались. Народ ждал, когда их «выбросят», то есть когда они появятся на прилавке, и не покупал, а «доставал» их.
Помню время, когда томик Мандельштама или Цветаевой просто купить было невозможно и вместо рубля за них надо было заплатить 90–100, а за самиздатовские и тамиздатовские книжки можно было и свободой поплатиться.
Помню время, когда и пишущая машинка была полудозволенным чудом техники, а образец ее «почерка» хранился «где надо», чтобы прищучить меня, вздумай я на ней что-то не то напечатать. Всякие интернеты с социальными сетями, возможностью, не выходя из дома, прочитать едва ли не любую книгу, получить бесплатное образование, сыграть в шахматы или нарды с кем-то на другом конце света и т.п. еще и не снились.Много чего помню... С такой хорошей памятью просто неприлично жить. И со всех сторон на разные лады слышу сетования и возмущения по поводу страшного общества потребления, где все продались золотому тельцу и куда ни глянь – сплошные реклама, порнография, насилие, разврат, геноцид, ужас-ужас-ужас, а вот раньше были белые, пушистые и счастливые. Долой общество потребления! Даешь общество распределения!Дорогой читатель, я не о политике. Пусть ваши убеждения остаются вашими убеждениями – не дело психотерапевта в них вмешиваться. Я о психологии и только о ней.
Чем быстрее изменяется жизнь (а сейчас она изменяется много быстрее, чем во времена, которые я вспоминал), чем она разнообразнее, тем труднее в ней ориентироваться, принимать решения, выбирать. Когда жизнь похожа на советские выборы из единственного кандидата или выбор картошки в магазине, где никакой другой нет, это как ни противно, но психологически легче выбора в широком коридоре возможностей. Бог подвел Еву к Адаму и сказал: «Вот тебе жена – выбирай», или Адам перебирает третью сотню кандидатур на сайте знакомств? Выбор – переть чемодан до вокзала пешком или сесть в автобус – проще выбора, какое такси из 33 возможных вызвать. И вздыхаешь о рае в шалаше, вернувшись с десятком только что прикупленных прибамбасов в свой благоустроенный дом...
Недавно попалась мне фотография – октябрь 1941-го, стоянка поезда в эвакуацию, теплушки, у какого-то счастливчика в руках чайник набранного на станции кипятка... Но улыбки, смех, каких сегодня не вижу и «средь шумного бала». И совсем из раннего детства – бабушка со стаканом жиденького чая и расколотым частей на восемь маленьким кусочком сахара к нему, но лицо светится радостью, какой не встречу сегодня у гурмана над бокалом вина за пару тысяч баксов бутылка.
Человеческая способность испытывать удовольствие небезгранична. Если в числителе она, а в знаменателе – число поводов для удовольствия, то чем это число больше, тем меньшее удельное удовольствие приходится на каждый из них. Чем больше у тебя есть разных вещей, пищи, возможностей, тем меньше удовольствие от каждого, скажем, кусочка. Вот и негодуешь, что, мол, в обществе потребления пища плохая, никакого от нее удовольствия. Одни ворчат и митингуют против потребления, впрочем, не переставая потреблять. Другие смахивают на завидующего бегемоту медведя: «Вот бы мне такую пасть – медку похлебать». Словом, каждый на свою стенку лезет. А удовольствие все короче, призрачнее, мимолетнее...
И лишь сравнительно немногие умеют распоряжаться своим удовольствием так, чтобы ни крошки его не пропадало, чтобы оно не терялось в беспросветной скуке придумывания, чего бы еще такого-эдакого захотеть. Не хотите присоединиться к ним?
