Научные открытия и художественные произведения, меняющие наши представления о мире и о самих себе – результат вдохновенного озарения творческих людей, находящих новое.
Но новое и оригинальное – это далеко не всегда подлинное открытие. Человек может предложить необычное решение интересующей всех проблемы, и в первый момент это предложение поражает именно своей оригинальностью и принимается с энтузиазмом, а при подробном рассмотрении и обдумывании становится понятно, что оно только запутывает и дезориентирует. Оригинальность – не критерий творческого озарения. Но как определить, когда предлагается новый взгляд на проблему, расширяющий наши представления?
Когда-то я высказал предположение, что таким критерием может быть восприятие нового как чего-то естественного, очевидного, просто раньше ты этого не видел и не осознавал. Я назвал это «удивленным узнаванием». Чувство удивленного узнавания позволяет отличить подлинное творческое озарение (в науке и искусстве) от самой искусной его имитации. Когда человек сталкивается с чем-то новым и непривычным, особенно в той сфере, в которой у него есть некоторый собственный опыт, то первой естественной реакцией часто является отвержение, протест. Новое либо не совпадает с уже имеющимися представлениями, ставит их под сомнение (что и вызывает защитную реакцию отрицания), либо вообще не воспринимается как достойное обсуждения. И если вдруг, неожиданно для самого человека, возникает третий вариант – предложенное воспринимается как новое, но протеста не вызывает –это означает только, что в глубине подсознания (а точнее, на уровне правополушарного образного мышления) это знание или представление уже сформировалось, хотя и не дошло до сознания. Лучше всего этот эффект передается почти непроизвольным восклицанием: «Как это верно, как точно! Как же я это раньше сам не замечал?» Это хорошо иллюстрируется, например, восприятием некоторых новых трактовок известных художественных произведений. Такие трактовки (если это эссе, а не строгие научные исследования) становятся событием, только если сами представляют собой самостоятельные художественные произведения на материале первоисточника. Ты удивляешься не сути того, что ты только что увидел, а тому, что ты почему-то сам не видел этого раньше, хотя это так точно, что ты сразу же с этим соглашаешься. Такое согласие было бы невозможно, если бы это новое противоречило твоему ощущению истинности.
Нечто сходное происходит и с восприятием подлинных открытий в науке. Другой ученый, знакомясь с таким открытием, нередко бывает поражен, что не замечал этого сам. Это удивление свидетельствует о том, что он в действительности видел, но не осознавал этого, видел на уровне того целостного восприятия бесчисленного множества связей между элементами реальности, которое осуществляет наше правое полушарие и которое не всегда поддается анализу и концептуализации. Думаю, что именно это чувство имеют в виду представители точных наук, когда говорят о красоте новой идеи. Ее восприятие как гармоничной вызывает удивленное узнавание – узнается именно красота и гармония целого. Заслугой творца является именно способность вывести этот целостный образ на свет из тьмы собственного бессознательного – в этом и состоит озарение.
Вы можете поразиться неожиданным полетом воображения другого человека или его необычной ассоциации, но если это не сопровождается чувством удивленного узнавания, то сомнительно, действительно ли это впечатление вызвано творческим озарением. Например, ментальная продукция больных шизофренией может поражать оригинальностью, неожиданностью и экзотичностью, но она не имеет корней в целостном видении мира, оторвана от реальности (что является признаком этой болезни) . Они не видят реальные связи между предметами и явлениями – они их сами производят. Однако удивленное узнавание может отсутствовать и при восприятии великих открытий, если те, кто их оценивают, сами недостаточно способны к восприятию целого, и даже на уровне неосознаваемого правополушарного мышления не видят этой картины, а только ее отдельные элементы. Бывает, что те, кто оценивают новую идею, недостаточно масштабны как личности и чужое открытие вызывает у них зависть, неосознанное ощущение ущербности и осознаваемый протест. Все равно в конце концов найдутся те, кто испытает удивленное узнавание, которое является самым надежным признаком подлинного открытия – и в искусстве, и в науке.
