После того как мы прошли контроль, я попытался завести разговор на постороннюю тему, пока мы надевали ботинки. Он был смущен и уклонился от разговора. Полет прошел без происшествий. Но при снижении и посадке самолет трясло из-за ветра. Откровенно говоря, нас швыряло и раскачивало из стороны в сторону, несколько пассажиров кричали. И в этот момент я почувствовал поднимающийся внутри меня страх, страх животный, идущий от тела, которое мне как будто говорило: «Ну что, старик, и в какую передрягу ты нас затащил? Эту ситуацию точно не назовешь естественной: двести человек загнаны в металлический бронированный гроб, из которого невозможно выбраться самостоятельно и который прямо сейчас буравит воздух, направляемый каким-то неизвестным, чье лицо ты никогда в жизни не видел. Ты даже не можешь убедиться, что он реально существует, – и ему вверены наши жизни! Даже не пытайся мне сказать, что это нормально!»
Мое тело испытывало страх, но я смог его обуздать. Я ответил себе, что мы в руках Господа и кроме как дышать, улыбаться и прокручивать в голове приятные события дня и жизни, мы все равно ничего не можем. И вот, успокоенные и обретшие почву под ногами, мы тормозим. Раздался голос стюардессы: «Дамы и господа, мы прибыли в аэропорт Бордо. Пожалуйста, не расстегивайте ремни безопасности до полной остановки». Она продолжала, но я слышал только голос, значительный и торжественный, так непохожий на стандартный тон, которым обычно произносят это сообщение.
Мне сразу тогда подумалось – в своих мыслях я все еще летел, – что подобным тоном стюардесса могла бы нам сказать: «Дамы и господа, мы разбились об аэропорт Бордо. Авиакомпания поздравляет вас с прибытием на тот свет». Мало ли что мы обнаружим, выйдя из самолета… Все встали. Я искал глазами мужчину, который выпил перед взлетом: вон он, в начале коридора, в нетерпеливом ожидании. И уже лихорадочно барабанит пальцами по мобильному, торопясь выйти из этого проклятого самолета – хотя бы мысленно. До чего интересное путешествие! Я близко-близко видел небо и поверхность облаков. Я видел страдание и скверное средство от него. Я боялся и мечтал. Я жил в полном смысле этого слова. И вскоре я буду смаковать покой размеренного отдыха. В тот момент я был вполне доволен».
