Твоя жизнь – путешествие, в котором никто едет в никуда.
Рам Цзы «Нет пути...»
У детей любого возраста (не сильно обученных) есть особенность, лишь с большим трудом искореняемая: упрямое пристрастие к белому фону. В этом они сродни древним китайским художникам, у которых существовало понятие пустот (кун), в значении «таинство пустоты» или «наполненная пустота». Зачастую пустота была носителем духа (ци). Дети не видят резкости белого фона, его несозвучности с реальной средой, по очень простой причине: они живут в этом белом, и оно для них по-китайски таинственно, а значит – заполнено.
Жила-была девочка. В 50-е годы, когда у большинства всего было мало, подруга ее матери, артистка, привезла ей в подарок куклу из Германии. Таких в Советском Союзе не было: тряпочная, в красивом платьице, улыбающаяся, с деревянной головой, расписным лицом с кокетливой улыбкой и чудесной прической. Восторг был неподдельный, но однажды захотелось изменить прическу на русский лад – сделать косички. Очарование сменилось глубоким разочарованием: вся макушка была лысой, волосы шли лишь окантовкой по краю кукольной головы.
О чем это я? О блаженной неизвестности. О чудесной недосказанности. Она заняла королевское место в творчестве... Однако в жизни мы повинуемся инстинкту познания: разобрать – машинку, куклу, близкого – и посмотреть, что же там? – пусть даже ценою потерь. Стремимся вслед за великими: «Во всем мне хочется дойти До самой сути...» И это хорошо, но иногда... Много ли в нашей жизни этой «пустоты», которая подчас кажется невыносимой и бесплодной? Умеем ли мы наслаждаться ею, как умеют иные народы, у которых привычка к созерцанию заложена верой и философией?
Депрессия – та же пустота. Для некоторых она – тяжкое испытание. Мне, вероятно, повезло – впадаю ненадолго и «выплываю» обновленной. Воспринимаю ее как лекарство – для души и разума. Отчасти – защитную реакцию на перегрузки и суету. Что есть депрессия (по сути, не по-научному)? Потеря вкуса. Потеря желания или желаний – во множественном числе. Временное безвкусие – что может быть лучше для возвращения вкуса? Что может быть лучше серого для возвращения красок? Что может быть лучше темноты для возвращения света? Вопрос в другом: как научиться жить в этом временном «букете» – безвкусия, темноты, в плоскости серого, временно пустого холста? В беззвучии? Как выдержать, когда начинает давить знаменитый Бендеровский незамечаемый прежде «столб воздуха силою в двести четырнадцать кило» или, выражаясь поэтическим языком, «невесомая тяжесть, тяжелая невесомость»? В том, что поэт Константин Бальмонт в отсутствие русского Дао назвал «безглагольностью», а еще – «усталой нежностью, затаенной печалью, безвыходностью горя, безгласностью и безбрежностью...»
– Ну посмотри вокруг – много ли ты видишь белого? Ведь сейчас не зима, снега нет...
Ребенок смотрит «вокруг». И все же – в 50% остается при своем, упрямом: «Я так хочу!» Или: «Мне так надо...» И совсем не просто «сбить», точнее – «перекодировать» – не внешнее, но внутреннее зрение ребенка – его желание жить в этом белом, пустом, незапятнанном пространстве. Получается, внутреннее зрение и «пустота» порою важнее некой обыденной «правильности», важнее того, «как надо».
Что остается? Отступить. Пусть даже и оступиться – туда, в белое, которое так страшит своей пустотой и зачастую кажется черным или серым. Если не постигнуть, то хотя бы «дотронуться», окунуться – как в сказочный молодящий кипяток молока – в это таинство «белого».
