Дверь открывает невысокая молодая женщина в длинном красивом платье. Про таких говорят «одухотворенная». У меня в голове мелькает слово «счастливая», и оно совсем не вяжется с темой предстоящей беседы. Из-за юбки озорно выглядывает маленькая белокурая девочка. Лада. Мы с ней удивительно быстро подружимся, и она с удовольствием будет подскакивать на моих коленях под ритмичное «чух-чух».
Хозяйка дома заваривает зеленый чай, мы чинно рассаживаемся за кухонным столом. Готовимся к началу беседы. Мой первый вопрос Веронике – о том, как и когда произошла потеря.
– Это произошло в 2013 году, хотя история началась гораздо раньше – до этого у меня 6 лет было бесплодие. Причин было несколько: гормональные, физиологические и, конечно, психологические. Мой путь к беременности был сложным, я пережила весь спектр эмоций и отношений к ситуации: от отрицания до принятия. Дети были долгожданными. Мы с мужем решили сделать ЭКО, и в марте 2013 года я забеременела тройней: двух малышей мне подсадили, а один «пришел» сам – мы не предохранялись.
Вероника приносит небольшой фотоальбом и снимок УЗИ в рамочке. В альбоме три имени. У меня перехватывает дыхание: потеря одного ребенка – бездонная пропасть горя, а тут тройня… Внутренне собираю все свои душевные силы для беседы, а Вероника продолжает спокойно рассказывать.
– Беременность протекала отлично, и за это я очень благодарна: она оставила мне большой ресурс для последующей беременности. Я наблюдалась и в женской консультации, и в роддоме, в котором собиралась рожать. Все шло хорошо. В начале сентября на 28-й неделе я официально вышла в декрет. А на 29-й неделе муж вернулся домой слегка заболевшим, и я подхватила вирус. Озноб, температура 40-41, скорая, роддом, инфекция неизвестного генеза, угроза преждевременных родов. Меня не хотели класть в роддом, намеревались отправить в инфекционное отделение обычной больницы. Только мое твердое решение отправиться домой на такси повлияло на решение специалистов.
Я прорыдала всю ночь, но под утро собралась. Я понимала, что мне нужно жить: у меня остались два сына
– Сначала я попала в обсервацию, но очень скоро меня перевели в обычное отделение. Сразу после этого у меня отошли воды. Потом врачи говорили, что воды были зелеными, хотя я этого не помню. Мне сделали экстренное кесарево. Дети родились, запищали, все соответствовали сроку гестации, и Апгар (система быстрой оценки состояния новорожденного. – Прим. ред.) был неплохой: 7/7 у двух первых и 7/6 у третьего.
День родов, в целом, был для меня радостным: появилась вера, что все будет нормально, особенно после того, как мне сказали, что вес мальчишек 1330 г, девочки – 1190 грамм. Врач улыбнулась и сказала, что детки хорошие. Конечно, это «авария», но шансы есть.
А ночью я вдруг проснулась от того, что почувствовала: ко мне кто-то идет. Две медсестры принесли мне большую банку валерьянки (как же я за нее благодарна!) и сказали, что дочка Марфа умерла.
Это событие изменило мою жизнь. Я прорыдала всю ночь, но под утро собралась. Я понимала, что мне нужно жить: у меня остались два сына. В результате я надежно «запечатала» в себе проживание этого горя.
Маленькая Лада играет на полу в формочки и весело гулит. По Вероникиным щекам текут слезы. Беру ее за руку, чтобы поддержать, но понимаю, что скорее сама держусь за нее, чтобы устоять в волне этого страшного события.
– Со мной все нормально. Просто это процесс не на один месяц, не на один год и даже, наверное, не на несколько лет…
На следующий день, когда врачи обнаружили эту самую инфекцию неизвестного генеза, сыновьям резко стало хуже. 30-го к вечеру умер еще один ребенок – Пересвет.
Моя инфекция тоже никак не уходила. Анализ крови показывал воспаление, но кроме кишечной палочки у меня ничего не находили. Я оставалась в обсервационном отделении под наблюдением в течение двух недель после родов.
Последнего сына на пятый день перевели в реанимационное отделение роддома №8. К нему можно было попасть только в определенные часы. Пока я не могла ходить, его навещал муж, а после и я. Добрыня шел на поправку. Я сохраняла лактацию, чтобы после выписки кормить сына своим молоком.
В чем ужас всей этой истории? После каждой потери я собиралась и наполняла себя верой и надеждой. Я думала, что хуже уже быть не может. А потом поняла, что всегда может быть еще хуже.
Шел 28-й день. Мы были в ЗАГСе, собирались зарегистрировать сына. Мужу позвонили из роддома и попросили приехать. Всю дорогу до роддома я торговалась с Богом, чтобы он был милостив к сыну. Но, как оказалось, это было уже бесполезно. Все произошло мгновенно: открылось овальное окно в сердце и произошло необратимое кровоизлияние в мозг. Сердце малыша работало только на адреналине, который ему вкололи. Это было 26 октября четыре года назад...
Сегодня я могу точно сказать: я знаю, как жить дальше после потери, и жить в радости
В глазах Вероники опять появляются слезы, голос дрожит. Обнимаю ее, и опять мысль, что мне сейчас это нужнее. Как же произошла трансформация этой хрупкой женщины? Она побывала в тройном аду, выжила и осталась счастливой. У нее есть любящий муж, с которым они столько пережили вместе, и маленькая улыбчивая Лада.
– Я прошла все стадии проживания горя. Сначала была затяжная стадия шока и отрицания – именно из-за этого я не попрощалась с Марфой, не стала смотреть на нее после смерти, мы не похоронили ни одного из тройни.
На стадии торга у меня появился огромный интерес к границе между жизнью и смертью, я даже прошла курс танатотерапии. Мое бессознательное стремление к смерти довело мое тело до депрессии и предынсультного состояния. Хорошо, что папа вовремя заметил, до какой черты я дошла, и помог мне восстановить здоровье.
Что было дальше? Я кардинально изменилась. До первых родов я была ориентирована на материальное благополучие, была финансовым контролером, меня интересовали вполне конкретные, прагматичные вещи.
Первый вопрос, который меня волновал, когда все случилось: с этим вообще можно жить?
Второй вопрос: возможно ли это для меня? На оба я ответила положительно и стала искать пути.
Сегодня я могу точно сказать: я знаю, как жить дальше после потери, и жить в радости. Я создала свою систему координат, которая позволяет мне жить дальше, причем жить счастливо. Именно эта система координат подарила мне Ладу. Пример всегда вдохновляет, и я вижу свое предназначение в том, чтобы делиться своим знанием с другими.
Вопрос, который пока еще остался для меня нерешенным: возможно ли от души поблагодарить Вселенную за эту потерю? Сейчас я благодарна на 99%. Во мне еще живет отголосок торга: «Да, я могу понять, когда один, ну два, но три?!» До уровня полной трансформации я еще не дошла. И мое намерение – выйти на такой уровень сознания, чтобы переработать всю боль в опыт и перейти к 100%-ной благодарности.
Вероника рассказывает притчу об ангеле-хранителе, которая для нее – один из ключей переработки горя в опыт.
Человек встретился с ангелом-хранителем. Ангел спросил его, хочет ли он увидеть всю свою жизнь. Человек согласился. Ангел поднял его, и человек увидел берег моря и две пары следов на песке.
– Кто это рядом со мной?
– Это я. Я сопровождаю тебя всю жизнь.
– А почему иногда остается только одна пара следов?
– Это самые трудные периоды в твоей жизни.
– И ты оставлял меня в самые трудные минуты? Как ты мог! – возмутился человек.
– Нет, – тихо ответил ангел, – я нес тебя на руках.
Если бы кто-то из родных или друзей сказал мне: «Я буду рядом», я бы смогла похоронить детей
Диапазон трансформации Вероники впечатляет. Для этого необходим ресурс, много ресурсов. В ответ на мою просьбу Вероника перечисляет все, что может стать поддержкой для женщины, оказавшейся в такой ситуации. Не все из перечисленного было у самой Вероники.
– Самый сильный ресурс – поддержка близкого человека. Если бы тогда кто-то из родных или друзей сказал мне: «Я буду рядом», я бы смогла похоронить детей. Но в тот момент ни у мужа, ни у родителей не было на это сил. Третьего сына, Добрыню, мы успели крестить, и его крестная организовала заочное отпевание, на котором мы были вместе с ней, с мужем и моей сестрой. Я ей очень благодарна, это помогло мне отчасти исцелить боль потери третьего сына.
Другой важный ресурс – поддержка и бережное отношение со стороны врачей. Я до сих пор очень благодарна за ту банку валерьянки. Но, конечно, в роддомах должны быть психологи, которые умеют работать с потерей.
Еще один ресурс – признание ценности переживаний при проживании горя. Важно дать подержать ребенка на руках, попрощаться с ним, сфотографировать его. Я ничего этого не сделала, о чем сейчас жалею. Хорошо, что появился фонд «Свет в руках», который работает с медицинским персоналом именно в этом ключе, обучая не обесценивать переживания и не выгорать при этом.
– Очень важна поддержка всей семьи и друзей. Мои близкие еще не до конца прожили эту потерю. В этом году у нас большой прогресс: мы первый раз все вместе отпраздновали день рождения тройни, посидели за столом. Хотя поговорить об этом так смогли… Но я поблагодарила мужа и родителей, что они были рядом со мной.
Для меня самым сильным ресурсом стало осознание себя в двух ипостасях: духовной и телесной. Я научилась воспринимать себя как драгоценную душу. Прощение себя шло через духовную часть: я смогла посмотреть на себя со стороны своей души, поняла, что здесь, на Земле, у меня есть телесные границы, ограничения. Моя телесная, физическая часть сделала тогда все, что могла.
И я призываю к этому других – воспринимать себя как драгоценную душу. Иначе потерю не пережить. Если ты – душа, то твоя суть – любовь, в том числе и к себе.
Я знаю, как важно прожить боль, пройти сквозь нее – только тогда произойдет трансформация боли в опыт
Большая проблема – найти человека, которому можно выговориться. Большинство из нас воспринимают себя только как тело, и разговор о потере детей сразу выключает человека на физическом уровне. Одна из причин, почему я пошла к психологу, – мне было очень нужно, чтобы меня кто-то выслушал. И логика была проста: я плачу деньги – психолог меня слушает. А ведь на самом деле разговор о смерти – это разговор о жизни.
Часто мне помогал вход в женское состояние «я-река». У нас на даче течет небольшая речка: каждый день, что бы ни происходило, она тихонечко журчит, бежит куда-то.
Еще я поняла, что не на все вопросы «зачем» можно ответить – здесь, в этой жизни. Я приняла как факт, что некоторые ответы я узнаю потом, за гранью, и тогда мне сразу станет все понятно. А в этой жизни я не буду пытаться искать ответы на эти бесконечные «почему» и «зачем». Большое видится на расстоянии – может быть, со временем жизнь даст ответы. Но я точно знаю, как важно прожить боль, пройти сквозь нее – только тогда произойдет трансформация боли в опыт. И когда это случится, вместо ощущения пустых рук придет радость, в руках появится свет.
Конечно, каждый случай индивидуален: каждый из нас решает для себя, наполнилась ли его чаша страдания или нет. Нас так учили: для того, чтобы стать счастливым, надо пострадать. «Счастье надо заслужить». Сейчас я точно знаю, что мы, люди, эволюционируем в такой прекрасный мир, в котором можно развиваться не через боль, страдания, дефицит, нехватку, не через кнут, а через пряник. Сейчас у нас есть возможность стать счастливыми через любовь.
На прощание Вероника рассказывает еще одну притчу о страданиях и счастье, которая объясняет ту самую систему координат, в которой возможно остаться счастливым человеком даже после таких потрясений.
Человек умер, попал на Божий суд и спрашивает Бога:
— Господи, что с долей моей? Я заслужил Царствие небесное? Я ведь страдал!
— А с каких это пор, — удивился Бог, — страдания стали считаться заслугой?
— Я носил власяницу и вервие, — нахмурился человек. — Вкушал отруби и сухой горох, не пил ничего, кроме воды, не притрагивался к женщинам. Я изнурял свое тело постом и молитвами...
— Ну и что? — спросил Бог. — Я понимаю, что ты страдал — но за что именно ты страдал?
— Во славу твою! — не раздумывая, ответил человек.
— Хорошенькая же у меня получается слава! — усмехнулся грустно Господь. — Я, значит, морю людей голодом, заставляю носить отрепья и лишаю радостей любви?
Повисло молчание... Бог все так же задумчиво взирал на человека.
— Так что с моей долей? — напомнил о себе человек.
— Страдал, говоришь, — тихо произнес Бог. — Как тебе объяснить, чтобы понял... Вот, например, плотник, что был перед тобой. Он всю жизнь строил дома для людей, в жару и холод, и голодал порой, и часто попадал себе по пальцам, через это и страдал. Но он все-таки строил дома. И потом получал свою честно заработанную плату. А ты, получается, всю жизнь только и делал, что долбил себе молотком по пальцам.
Бог на мгновение замолчал...
— А где же дом? Дом где, я спрашиваю?!
***
Сейчас у Вероники растет дочка Лада. Она «пришла» к Веронике и ее мужу не сразу: супруги пережили две замершие беременности. Сейчас Вероника ведет группу поддержки для мам , записывает вебинары для будущих мам.
Благотворительный фонд помогает всем, кому нужна информационная, психологическая, юридическая или любая другая поддержка, связанная с гибелью ребенка во время беременности, родов или в неонатальный период. Фонд готов оказывать бесплатную помощь не только мамам и папам, но и другим людям, которых затронула смерть ребенка: членам семьи, друзьям, коллегам и сотрудникам служб здравоохранения.
12 ноября 2017 года по инициативе фонда «Свет в руках» в России прошел первый «День матери, потерявшей ребенка». Это день необходим для того, чтобы женщины, которые пережили выкидыш, мертворождение на любом сроке или чей малыш погиб вскоре после родов, их супруги и близкие смогли поделиться чувствами с окружающими. Пусть такие мамы и не могут обнять своих детей, но они никогда не перестанут их любить.
