Сегодня они успешные люди. Вчера – дети состоявшихся родителей. Их жизненные достижения строятся на фундаменте семейных ценностей, которые они, в свою очередь, стремятся передать своим детям. Публичные люди, они искренне и с радостью выражают благодарность своим папам и мамам и с трудом вспоминают детские обиды и огорчения. Возможно, потому, что им удалось их в себе «переработать» в нечто позитивное и пережить. Их волнует точность формулировок, хотя эмоции заставляют путаться в словах. Колеблясь между ностальгией, гордостью, сочувствием и восхищением, Михаил Шац, Дарья Донцова, Анна Малышева, Павел Филиппенко и Татьяна Визбор делятся с нами мыслями и воспоминаниями о своих родителях.
Михаил Шац, телеведущий, 41 год
Отправляя сына в медицинский институт, его родители (отец – кадровый военный, мама – врач) даже предположить не могли, что 15 лет спустя Михаил станет популярным телеведущим.
«У моих родителей было блестящее образование, хорошие профессии, и я был не прочь повторить их судьбу. Но в медицинском институте меня увлек КВН, и жизнь моя постепенно перешла на другие рельсы. Мама отнеслась к этому с большой тревогой: все-таки родители состоялись совсем в другую эпоху. Отец был жестким, волевым и вспыльчивым человеком, но при этом с артистическими способностями. А мама, напротив, еврейская терпеливая женщина, готовая переносить любые тяготы. Эти качества присутствуют и у меня, но в более умеренной форме. Для родителей важны были справедливость, чувство долга; в их воспитании не было двойных стандартов: если ты дружишь с кем-то, то дружишь на все сто, и наоборот. Сегодня во мне больше цинизма и неверия, чем у родителей, ведь новое время принесло переоценку ценностей, и нет больше такого четкого разделения добра и зла. Но думаю, что я все-таки не разочаровал родителей. Я испытываю грусть по поводу раннего ухода моего отца – мне тогда было 20 с небольшим. Жаль, что у нас с ним не состоялась мужская дружба, которая возникает позже, когда отец и сын могут общаться на равных. С мамой отношения у нас сложились, но на них повлиял мой переезд из Петербурга в Москву. Не получилось того семейного очага, которого бы хотелось – большого дома, где живут отец и мать, сын и его дети. Вместо этого, к сожалению, разрозненная череда отношений. Более реальная, чем в рождественской сказке у камина».
Дарья Донцова, 54 года, писательница
Ей было 17 лет, когда умер ее отец, советский писатель Аркадий Васильев.30 лет спустя она опубликовала свой первый роман из серии «Иронический детектив», суммарный тираж которой превышает сегодня 75 миллионов экземпляров.
«В детстве я говорила себе, что никогда не буду писать книги, потому что сидеть по 15 часов за письменным столом так, как это делал отец, мне казалось ужасным. И все же мне, вероятно, генетически передались и папин талант, и его огромное трудолюбие. А еще – его удивительная жизнестойкость («упала – отряхнулась и пошла дальше») и умение не сдаваться. Это очень помогает в жизни. А от мамы мне досталось ее фантастическое умение общаться с людьми. К сожалению, я авторитарна, как она, со мной очень трудно спорить. Но надеюсь, что у меня нет ее бескрайнего эгоизма. Между работой и мной мама всегда выбирала работу. У нее такая жизненная позиция: каждый отвечает за себя сам. И поэтому я в 18 лет родила ребенка, ушла из дома и больше туда не возвращалась. Все-таки я более ответственна по отношению к детям. Но по-своему мама была права: когда понимаешь, что никто сзади не стелет солому, то начинаешь принимать решения и сама за них отвечаешь.
Не помню, чтобы я держала на маму или папу какие-то обиды, я очень хорошо понимала, что родители – это родители, а я – это я. А потом, когда уже по-взрослому можешь оценить отца или мать как реальных людей, то начинаешь думать: посмотри сначала на себя! Как бы ты сам поступил в подобной ситуации? Я не имею право осуждать других людей. И потому принимаю родителей такими, какие они есть».
Анна Малышева, 44 года, журналист
Ее воспитывала мама – филолог, преподаватель МГУ. Проблема профессионального выбора ей незнакома: путь литератора был предрешен с детства.
«В детстве я считала, что у мамы вообще нет недостатков. Сейчас я их вижу, но все равно принимаю маму такой, какая она есть. И не то чтобы мне ничего не хотелось в ней изменить – хотелось бы, но меня ничто не раздражает. И все ее слабости (за исключением постоянного вранья о состоянии своего здоровья) я принимаю как должное. Я всегда считала, что мама гораздо умнее и талантливее меня, но меня это нисколько не угнетало и комплексов не порождало. Отделиться от нее было легко, потому что мама никогда не вцеплялась в меня с криком «Мое, не отдам!», а наоборот, всячески поддерживала идею о том, что пуповина рано или поздно должна быть перерезана. Как раз труднее мне было перестать прятаться в маминой тени и взвалить на себя ответственность за свою семью. Что у меня от нее сохранилось? Из хороших черт – неприставучесть. Не мешать людям, не навязывать им то или это, не виснуть на шее. Сама-сама. Мама в этом вообще виртуоз, я же не столь великолепна, но в общем тоже не обременительна. Правда, у этой медали есть оборотная сторона: излишнее стремление к независимости и самодостаточности лишает многих приятных радостей. Трудно расслабиться, все время как будто на посту. Очень хотелось бы передать сыну ее терпимость и спокойное отношение к несовершенству нашего мира. Чтобы бисер не метал, где не надо, и лбом стену не пытался прошибить. А еще мне бы очень хотелось, чтобы у меня были такой же открытый дом и такие же замечательные друзья, как у мамы».
Паштет, 29 лет, певец Павел Филиппенко, он же рок-музыкант Паштет.
Его мама – известный журналист, отец – актер театра и кино Александр Филиппенко. Отец всегда был против театральной карьеры сына. Павел организовал группу и стал одним из лидеров российской альтернативной музыки.
«Я очень горжусь тем, что делает мой отец. И потому мне абсолютно все равно, как меня будут воспринимать – как сына Филиппенко или как Паштета. Когда я родился, мама и папа были в разводе, но моим воспитанием занимались они оба. И оба сделали для меня максимум возможного. Отец часто водил меня за кулисы театра, рассказывал какие-то безумные истории о своих съемках. И это было важнее каких-то материальных даров. Мне кажется, я взял от родителей все самое лучшее из того, что они пытались мне передать. Однажды мама заметила: «Паша, люди делятся на потребителей и производителей». Она не указывала, кем я должен стать, но я понял, что нужно не быть потребителем. Самое главное – это работа, которую ты должен делать максимально честно. Нужно идти к поставленной цели, несмотря на множество преград, несмотря на то что иногда причиняешь боль людям какими-то своими поступками. Может быть, для кого-то это неправильно, но для меня это очень важные вещи, и я их усвоил на 100%.
Я знаю недостатки моих родителей и стараюсь относиться к ним терпимо. Есть вещи, которые мне очень трудно было принять, особенно в детстве. Точно так же и родителям что-то не нравится во мне. Но исправлять это уже поздно. Сейчас мы можем только поддерживать друг друга и беречь от каких-то ошибок».
Татьяна Визбор, 48 лет, радиожурналистка
Дочь бардовской четы Ады Якушевой и Юрия Визбора. После смерти отца Татьяна впервые вышла на сцену – для того, чтобы спеть песни своих родителей. Тогда ей было 25 лет.
«Во мне больше папиного, даже во внешности, я в него вспыльчива и отходчива, а от мамы я взяла умение идти на компромиссы и терпение, иногда даже в ущерб своим собственным интересам. Мои родители занимались своими делами и карьерой, без конца мотались по стране, с года я была в детском саду на пятидневке, а по выходным меня забирала бабушка. У нас есть смешная фотография, где родители тянут ко мне руки, а я вжимаюсь в директора детского сада с ужасом, потому что понимаю, что этих людей я не знаю! Но тем не менее я никогда не ощущала себя брошенным ребенком.
Если родители были дома, то жизнь превращалась в праздник: бесконечные люди, песни. В юности я выходила из себя, когда меня сравнивали с отцом. Даже находясь с ним в одном альпинистском лагере, мы встречались тайком: я не хотела, чтобы мне делали поблажки из-за того, что я дочь известного барда и альпиниста. Но чем старше я становлюсь, тем больше понимаю: я похожа на этого человека, я хочу быть похожей на него, я горжусь им, люблю его! Такая происходит метаморфоза, когда отца не стало, я это поняла. Я никогда в жизни при нем не пела, а как он этого хотел!»
