На днях я брал интервью у Константина Седова. Он – больничный клоун, и если вы знаете, что это значит, то почти наверняка знаете как раз благодаря Седову, который в нашей стране эту профессию и придумал. А если не знаете, то я вкратце объясню. Каждый день Костя разрисовывает лицо веселым гримом, нацепляет большой красный нос и ходит по больничным палатам, где лежат дети. Опутанные капельницами и проводами датчиков, не способные есть после химиотерапии, ожидающие тяжелых операций – в общем, что тут перечислять, просто больные дети. И Костя показывает им фокусы, шутит, разыгрывает репризы, на ходу сочиняя сценарий, превращая казенную медицинскую утварь в клоунский реквизит и вовлекая в действо серых от тревоги и усталости мам и медсестер, пришедших с очередным уколом.
Дети иногда хохочут, иногда через силу улыбаются. Иногда зажимают уши и с головой закрываются одеялом, потому что очень устали от своей боли и не хотят никаких клоунов. Но все равно нет-нет да и выглядывают из-под одеяла любопытным глазом.
– Я объясняю своим ребятам, что, когда мы приходим к ребенку, его настроение – ну, допустим, на уровне минус десять, – говорит Костя. – И нельзя ждать, что после нашего ухода оно станет плюс десять. Так не бывает, хотя обязательно нужно стараться. Но если оно станет хотя бы минус пять, то и это уже много. Уже помощь.
Это теперь у Кости есть ребята, которым можно объяснять. У него клоунская служба при Российской детской клинической больнице, школа клоунов и общественная организация, у него десятки коллег-профессионалов и сотни волонтеров. Шесть лет назад Костя был один, потому что самый первый. Жил на мамины деньги и случайные заработки, которыми перебивался, если оставались силы после ежедневного обхода больниц. При этом окончил он факультет права Высшей школы экономики, а что значит для работодателей диплом «вышки», объяснять, наверное, не надо. Собственно, Костя даже отработал полгода в юридической конторе. А потом ушел и стал клоуном.
Он может прийти в больницу и узнать, что мальчик, который улыбался вчера его шуткам, ночью умер. Или его могут вызвать в процедурную, потому что девочке нужно делать пункцию, а ей больно и страшно, и, может быть, хоть клоун сможет ее отвлечь. Я спрашиваю, как он со всем этим справляется.
– Тяжело, конечно, – отвечает Костя. – Многие не выдерживают, перегорают. Красные носы и грим – это ведь не только для веселья, это еще и защитная маска. Чтобы не раствориться совсем в этой боли. Но иногда, конечно, и сквозь маску пробивает. Я просто перестал задаваться «достоевскими» вопросами: почему дети болеют, за что им страдания? Я верующий человек и знаю, что ответы есть, но искать их – не мое дело. Мое дело – помогать.
Тогда я спрашиваю, как Костя пришел к такой вере. Он отвечает, что крестили его еще в детстве, но пришел он в храм уже студентом, когда у него случилось горе. Погиб друг – нелепо, страшно: сгорел во время пожара.
И тут меня пробивает. Потому что у меня есть очень близкие друзья, замечательная супружеская пара довольно серьезно меня старше, но в дружбе – вы замечали? – разница в возрасте с годами как-то теряет значение. Так вот, у них была дочь. Маша. Умница, красавица, чудесная девушка. Десять лет назад Маша погибла. Они отмечали компанией 8 Марта на какой-то старой даче, и ночью случился пожар. Часть ребят успели спастись, Маша и ее бойфренд Макс – нет. Оба они учились в «вышке». И вот я обалдело спрашиваю Костю, не Максом ли звали его друга, а он так же обалдело смотрит на меня в ответ.
И что тут сказать? Что мир тесен? Но это и так понятно. Что не бывает случайностей и нелепых смертей, если после них кто-то впервые приходит в храм и понемногу обретает силу помогать больным детям? Но это слишком в лоб и слишком высокопарно. Слишком похоже на поиск тех самых ответов, которых не ищет Костя. И я с ним согласен, не его это дело и не наше вообще, каким бы богам мы ни молились. Чтобы их, эти ответы, увидеть, нужна соответствующая точка наблюдения – на такой как раз высоте, где только боги и помещаются. Нам туда не попасть. Нам бы научиться хотя бы смотреть на мир как Костя Седов. Будет уже очень неплохо.
