Пятилетний мальчик отличался, по мнению его мамы, чрезвычайной неорганизованностью. То есть в действительности ничем не отличался от своих сверстников. После его игр, которыми он был очень увлечен, игрушки оставались лежать разбросанными по всей квартире. Сначала мама собирала их сама, потом все настойчивее приглашала сына принять участие в уборке и все время ожидала, что он начнет это делать самостоятельно. Ничего не получалось. Мама была человеком очень организованным, всегда все делала по заранее обдуманному плану и считала своей обязанностью приучить к этому сына, – чтобы ему потом легче жилось, а вовсе не потому, что ей было лень сложить игрушки самой. Поэтому она никак не могла смириться с его беспечностью – ведь он же потом и сам будет от нее страдать, да и другие люди ему этого не простят. Мама умела добиваться в жизни всего, к чему стремилась, даже преодолевая серьезные трудности, – жизнь была нелегкой. Но такая сущая мелочь, как приучить сына складывать игрушки в коробку, ей не удавалась. И однажды, очень раздосадованная, даже не столько на сына, сколько на себя, на свою бездарность как воспитательницы, она воскликнула: «Опять все разбросано по углам! Ждешь, что я соберу твои игрушки? А вот когда я умру, кто их будет собирать?..»
Не будь она так возмущена и раздражена тем, что не могла добиться своего, она никогда не сказала бы сыну такого. Ведь для взрослого это просто оборот речи, условное выражение, а ребенок может действительно представить себе, что мама умерла, что ее больше нет… Но сын ответил, не проявив никакого признака страха и растерянности: «Маруся будет мамой».
Маруся была их домработницей и няней по совместительству. Она была очень заботливым и теплым человеком, у нее с мальчиком были очень доверительные отношения. Можно было только порадоваться, что сын нашел такой выход из страшной ситуации, предложенной мамой, порадоваться и временно приостановить процесс воспитания, зашедший слишком далеко. Но мама не привыкла отступать и к тому же была уверена, что именно с сыном должна проявить настойчивость, раз уж на него ничего не действует. «Если не будет мамы, – уверенно сказала она, – Маруси тоже не будет, она уйдет. Кто же будет убирать игрушки?» Это было логично, а мама всегда была логична и последовательна.
Но в этот момент она испугалась. Она увидела, что ее защищенный от всех невзгод сын, защищенный ею самой, внезапно очень напрягся. Он отвернулся к окну и сжал кулаки. Мама вдруг со страхом осознала, что он представил себя одиноким и незащищенным, всеми покинутым, и уже собиралась сказать, что она пошутила, что этого никогда не случится, что она всегда будет с ним, да и Маруся никуда не денется. Черт с ними, с игрушками…
И вдруг мальчик неожиданно развернулся все в той же позе агрессивного напряжения и неожиданно яростно выкрикнул ей в лицо: «Жена будет!»
Против этого весьма реального предположения у мамы не было аргументов. Она была поражена таким поведением и отступила.
Я знал этого мальчика, когда он давно уже стал взрослым человеком, прошел через многие трудности и справился со многими проблемами, которые могли бы вызвать у других чувство беспомощности. И я подумал, что, дав такой неожиданный для этого возраста, я бы сказал, такой мудрый ответ, не позволив загнать себя в угол, он, может быть, впервые продемонстрировал свойственное ему качество – готовность любой ценой искать выход в любой тяжелой ситуации.
Может быть, этот ответ был самым лучшим аргументом в пользу всего предшествующего периода воспитания, полученного от мамы, даже если в этом конкретном случае это не совпадало с мамиными задачами и воспитательными установками. Здесь проявилось воспитание маминой личностью, не готовой к отступлениям.
Впрочем, я постеснялся его спросить, оправдался ли его прогноз в отношении жены и игрушек…
