Наталья, 27 лет, не замужем, PR-менеджер
Александр Бадхен: Почему вы приняли предложение Psychologies встретиться с психотерапевтом?
Наталья: Я не люблю выступать публично, и мне трудно разговаривать по телефону с незнакомыми людьми. А по работе я занимаюсь этим постоянно: и нервничаю, забываю слова, путаюсь. Подруга посоветовала мне обсудить это с вами.
А. Б.: То есть вы чувствуете себя неуверенно, когда общаетесь с большой аудиторией или по телефону с кем-то незнакомым?
Наталья: Да. Когда я общаюсь лично, сложностей не возникает: я вижу глаза собеседника, его реакции, мимику.
А. Б.: Для вас очень важно видеть реакции другого человека?
Наталья: Да, и знать, что он сейчас обо мне думает. Но так я живу уже 27 лет. Хотя нет, в детстве у меня не было таких проблем. В садике я часто играла в спектаклях: воспитательница любила меня и всегда давала главные роли. А вот позже, в школе, меня, видимо, сильно зажали.
А. Б.: То есть что-то произошло, когда вы учились в школе?
Наталья: Да. Классе в пятом или в шестом. У меня были хорошие отношения с одноклассниками и учителями, но каждый выход к доске стал настоящим стрессом.
А. Б.: Получается, что где-то лет в 11–12 вы потеряли уверенность в себе.
Наталья: Больше того, мне стало просто необходимо чувствовать, знать, что я все делаю правильно. (Смеется.)
А. Б.: Вы смеетесь, когда это говорите.
Наталья: Я ведь понимаю, что это абсурдно. Невозможно же знать, что думает о тебе каждый сидящий в классе или в зале человек.
А. Б.: Выступления и телефонные звонки, вероятно, частный случай? Можно ли сказать, что вам вообще сложно общаться, когда вы не понимаете, что другой человеко вас думает?
Наталья: Да, в такие моменты я чувствую себя неловко, неуютно.
А. Б.: И ищете поддержку в окружающих и, конечно, не всегда ее ощущаете… Вы сказали, что ваша уверенность поколебалась где-то между пятым и шестым классом.
Наталья (задумывается): Может быть, даже раньше, в начальной школе.
А. Б.: Что тогда происходило в вашей жизни? Вы можете рассказать о себе, о своей семье?
Наталья: Моя мама — врач, папа (он недавно умер) был инженером.
А. Б.: У вас недавно умер отец?
Наталья: Год назад. У него был рак… Для нас с мамой это были полгода ада: мы ухаживали за ним... Я все время думала о нем: мне казалось, что, если его не станет, моя жизнь тоже кончится. Но почему-то его уход я пережила легко — даже на похоронах не плакала. Я папу очень любила, у нас с ним всегда были теплые отношения. Вообще у нас была дружная семья, хотя родители, конечно, ссорились... Они даже расходились.
А. Б.: Когда?
Наталья: Мне было семь лет. Но они расстались ненадолго, не оформляя развод. И через полгода или год снова стали жить вместе. Я не знаю, что тогда между ними произошло, мне так и не хватило смелости поговорить с родителями об этом. Я вообще их развод никогда ни с кем не обсуждала.
А. Б.: То есть сейчас вы в первый раз об этом рассказываете?
Наталья (после паузы): Получается, что в первый раз. Для меня их расставание было просто концом света. Папа писал мне письма. Я их читала и все время плакала. Мама успокаивала меня, но ничего не объясняла, не спрашивала о том, что я чувствую, как мне вообще теперь живется. И только отец, после того как вернулся, как-то обнял меня и спросил, стало ли мне теперь легче. А я ответила, что не знаю, и убежала. Я не хотела об этом говорить. Я хотела жить так, как будто ничего не произошло.
А. Б.: Вы хотели вычеркнуть эти события из своей жизни?
Наталья: Да, именно вычеркнуть.
А. Б.: И в каком-то смысле вам это удалось: вы ни с кем об этом не говорили.
Наталья: Я, кажется, об этом просто забыла.
А. Б.: Но развод родителей был на самом деле. И сейчас, спустя много лет, вам трудно о нем говорить?
Наталья: Да, это так.
А. Б.: Что вы чувствуете сейчас?
Наталья (после паузы): Я очень скучаю по папе.
А. Б.: Вы тоскуете, потому что его больше нет?
Наталья: Да. Я так же сильно скучала в детстве, когда они с мамой разъехались. Вы знаете, я даже маму обвиняла в его уходе…
А. Б.: У меня такое ощущение, что расставание родителей не просто напугало вас, а пошатнуло вашу уверенность в устойчивости отношений между людьми.
Наталья: Но развод длился недолго, месяца четыре всего. Это произошло летом, потом я пошла в первый класс… Хотя нет, отец вернулся, когда я училась уже во втором классе. Я тогда даже стала хуже учиться, потому что только об этом и думала. Вы знаете, так же было, когда я узнала папин диаг-ноз, — все мысли были только о его болезни. Я не спрашивала у врачей, сколько ему осталось жить, потому что не могла даже представить себе, что его не станет.
А. Б.: Вы говорите о том, что его смерть стала тяжелой потерей для вас.
Наталья: Я и сейчас иногда все еще плачу. Если я одна и что-то мне неуловимо напомнит о нем. А вы считаете, что это полезно, вот так плакать?
А. Б.: Это вполне естественно, когда мы горюем. Когда же мы не даем себе возможности проживать болезненные моменты, то что-то внутри нас меняется. Вы мне рассказали, что ваши родители расходились, и вдруг обнаружили, что их разрыв длился не четыре месяца, а значительно дольше. Вы очень глубоко спрятали свои воспоминания и чувства — так, как будто те события затронули что-то очень важное, центральное в вашей жизни.
Наталья: Может быть, я тосковала не столько по папе, сколько по той гармонии, которая была в нашем доме, в моей жизни до его ухода?
А. Б.: Думаю, именно поэтому в тот момент вы потеряли чувство уверенности.
Наталья: Может быть. Но ведь события касались только семейных отношений.
А. Б.: Но семья — самое главное для маленькой девочки, почти весь ее мир замыкается на родителях. Семья — это и пространство, где формируются отношения ребенка с миром вообще. И если оказывается, что эти отношения приносят с собой боль, много боли, как это было у вас, уверенность в себе тоже страдает.
Наталья: Да, но почему сейчас, когда я выросла и сама должна принимать решения, я часто не могу это сделать? Меня мучает проблема выбора, чего бы он ни касался. Я нуждаюсь в советах других, но в то же время их настойчивость вызывает у меня сильный протест.
А. Б.: Возникает ощущение, что в определенных ситуациях вам сложно полагаться только на себя. И вы словно ждете, что кто-то сделает выбор за вас. Вы как будто передаете другому человеку часть своей ответственности.
Наталья: Да, наверно. Но зачем я это делаю? Для того чтобы потом, если что-то не получится, я быстро нашла виновного? Значит, мне нужно учиться брать ответственность на себя.
А. Б.: Это неплохая задача — научиться брать на себя ответственность. Мне кажется, ваши трудности с выступлением перед публикой или разговорами по телефону с людьми, реакцию которых вы не видите, вызваны этим же желанием с кем-то разделить ответственность за то, что происходит. И если вы будете больше доверять себе, брать ответственность на себя, то не будете нуждаться в одобрении других людей. Но для этого нужно понять причину внутреннего недоверия к себе, сложного отношения с собой,да и с другими тоже.
Наталья: Вы знаете, а я никогда даже не задумывалась о том, как я к себе отношусь и насколько себе доверяю.
А. Б.: Во всяком случае, сегодня вы сделали первый шаг к тому, чего долгие годы избегали. Ваш детский опыт действительно мог подорвать ваше доверие к себе и вообще к близким отношениям. Трудности, о которых вы сказали в начале нашей встречи, могут быть связаны с той болью, которую вы пережили тогда, да и сейчас еще переживаете.
Через месяц
Наталья: Первая встреча с психотерапевтом неожиданно подсказала мне ответ, который я так долго не могла найти. Думаю, мои трудности действительно связаны с тем, что я не решаюсь брать на себя ответственность и за свои слова, и за результат переговоров. Мне вообще трудно принимать решение, и этому стоит учиться. С другой стороны, я не смогла полностью открыться. Мне кажется, что это связанос тем, что мне сложно сразу — вот так, вдруг — довериться другому человеку. У меня получилось бы говорить более откровенно и глубоко только после нескольких встреч. Поэтому я планирую пройти курс терапии, но сначала все же хочу осмыслить решения, которые я нашла на первом сеансе.
Александр Бадхен: Наталья прячет свои утраты глубоко внутри. Ей не с кем разделить свои потери. Эта встреча иллюстрирует то, как внутренние отношения человека с собой отражаются на отношениях с другими людьми. Наталью, например, это делает чрезвычайно зависимой от мнений окружающих. И еще в этой сессии можно заметить, что прошлое, настоящее и будущее не отделены друг от друга, а обретение внутренней целостности происходит непрерывно и связано прежде всего с исследованием сложных моментов собственной жизни. А оно требует времени, и одной встречи с психотерапевтом для этого, конечно, недостаточно.
