«Моя личность не зависит от внешности и большого веса»

С той девушкой мы расстались через пару месяцев — по какой-то другой причине. А я вошел во вкус и продолжал сбрасывать. Уже ради себя самого. Мне нравился процесс. Я приходил в гости, отказывался от какой-то еды, меня уговаривали, а я все равно отказывался, и мне это напоминало игру. Мне было легче в таком весе, да и хотелось довести процесс до какой-то логической точки.

А потом я забуксовал в районе 130, туда-сюда гуляли два килограмма. И друзья сказали «хватит, а то потеряешь индивидуальность». Но сам я не считал, что, похудев, перестану быть собой. Моя личность не зависит от внешних параметров. Просто мне перестал быть интересен процесс. Со мной так бывает: я не гонюсь за результатом, важно получать удовольствие в процессе.

У меня есть собственное ощущение себя. Внутренне я меньших габаритов. Так было всегда, начиная с подросткового возраста. Я ощущал себя менее полным, чем был на самом деле. Возможно, поэтому всегда был готов на такие вещи, которых от меня не ждут, — например, перемахнуть через забор.

Я очень ленив, и, если надо сделать крюк в несколько сот метров, мне проще перелезть. И часто обескураживаю прохожих, когда легко взбираюсь на забор. Могу быстро, но недолго бежать. Если медленно, выдержу дольше — я выносливый. Я довольно пластичен, люблю народные, веселые танцы, где можно попрыгать.

Никогда не говорю о себе «толстый», тем более «жирный». Это оскорбление, по-моему. Я говорю «плотный», потому что не все, что кажется жиром, — жир. На самом деле у меня хорошо развита мышечная масса.

И многие, даже специалисты — спортсмены, врачи — дают мне на вид килограммов на 30 меньше. Даже когда я занимался боксом в школьные годы, не похудел. В армию как ушел, так через полтора года и вернулся с весом 104 кг, при том что физическая нагрузка там была большая.

Сколько себя помню, всегда был плотнее, чем другие. Меня довольно рано отдали в ясли и детский сад — бабушки и дедушки работали. И моя полнота иногда становилась камнем преткновения во взаимоотношениях с другими детьми. Особенно в старшей группе. Меня иногда обзывали, что скорее раздражало, чем обижало. Это продолжилось и в школе, где полным был не я один, хоть и был и самым крупным.

Но, как ни странно, я никогда особенно не переживал из-за этого. Я не из тех, кто плачет в уголке, а из тех, кто догоняет. Когда не успевал догнать — кидал в обидчиков цветочными горшками. Мама помнит немало таких историй.

Мне повезло: родители никогда меня не упрекали за вес, не заостряли на этом внимания, не ограничивали. Вот от сестры всегда прятали конфеты, она их самоотверженно искала и находила. А я был равнодушен к сладкому.

Родители меня поддерживали во многом. Я в детстве все заляпывал пластилином — пол, стены, особенно доставалось ковру. И мать с отцом решили направить мое увлечение в полезное русло — отправили сначала в изостудию, потом в художественную школу и училище.

Отучился на мультипликатора. И после армии родители дали мне возможность закончить коммерческий вуз.

Сейчас я художник-постановщик, строю декорации на съемочных площадках, поэтому хорошо рассчитываю конструкции — пока не ошибался. А для себя долго не мог подобрать сноуборд, который бы меня выдержал. Но когда нашел — немедленно научился кататься.

Пожалуй, мое единственное ограничение в том, что я не везде могу пролезть, не в каждую щель или дыру. Но однажды мы с коллегами были на фестивале в Угличе. И проходя мимо детской площадки, я увидел горку в виде трубы, как в аквапарке. И подумал: влезу я туда или нет? Мы поспорили, что пролезу и не застряну. И ночью пошли проверять. Я выиграл.

Я бываю неповоротливым, но не замечаю, когда задеваю что-то неодушевленное. И очень переживаю, если толкаю кого-то живого. Есть люди, которые движутся в толпе жестко, не меняя траекторию, разрезая, как ледокол, народ. При встрече с такими я удивляюсь: вот они идут напролом, сейчас врежутся в меня. Это будет очень больно — не мне, а им. И я отклоняюсь, чтобы не навредить им, смягчить удар. Но в меня можно безбоязненно при желании упасть — я мягкий.

В ноябре на съемках фильма в Архангельской области Алисе Гребенщиковой нужно было пробежать по обледенелому подвесному мосту, она отказывалась это делать, если меня не было рядом. Ей было спокойнее, когда я ее ловил. Ловить других я научился на турслетах — натренировался на детях, которые все время норовят куда-нибудь упасть или пролететь.

Моя профессия связана с построением пространства, я вижу его и себя в нем. Для меня это ощущение себя в пространстве много значит. Когда я надеваю рюкзаки, объемную одежду, прямо чувствую, как увеличиваюсь в габаритах, примериваюсь, как зайду в вагон метро или пройду в двери, не застряну ли, как Винни-Пух.

Мне близок этот мультяшный герой — именно наш, озвученный Леоновым. Он экспериментатор, из любой ситуации находит выход. Он оптимистичный философ. Винни-Пух относился к себе с иронией, мне это импонирует.

Удивляюсь, когда кто-то всерьез стесняется выйти на пляж, если у него пара лишних килограммов. Людям вокруг по большей части наплевать на других. Особенно в загорающей толпе: там каждый занят собой и своими делами.